Очаровательная идиотка

"Неужто это тебя, Петр Сергеевич Милукин, радует подобное будущее? И зачем же ты столько всего учил, если ведешь себя подобно колониалистам времен трансваальской войны? А знаешь ли ты, что на тебя устремлено око СССР? Что досье "Лавина" может стать пьедесталом, на котором тебе воздвигнется слава в веках? Да как ты смеешь предпочитать старые, капиталистические предрассудки, которые отвращают еще неразвитые умы от простых истин марксизма-ленинизма? Петр! Если ты чист душой и достоин, чтобы в один прекрасный день тебя перед всем Верховным Советом поцеловал в губы товарищ Хрущев или его преемник, немедленно плюнь на все, что тебя сейчас окружает, поскорее оденься и беги, ни с кем не попрощавшись! Ты ничем не обязан этим женщинам, благодаря одной из которых тебя чуть не прикончили! Помни, что обе они - рабыни эксплуататорского капиталистического режима! Спасайся, Петр!"

Гарри уже опустил одну ногу на пол, но в дверь постучали. Молодой человек поспешно юркнул под одеяло.

- Входите...

Миссис Лайтфизер посмотрела на него с материнской улыбкой.

- Ну, я вижу, вы снова приобрели человеческий вид.

Припомнив отражение в зеркале, Гарри решил, что у хозяйки дома, должно быть, весьма странные знакомые, если такое личико кажется ей нормальным.

- Удалось вам поспать?

- Да, миссис Лайтфизер, благодаря вам и... Пенелопе. Ее нет дома?

- Пенни уехала работать в Кенсингтон, но я обещала ей не отпускать вас до ее возвращения... Впрочем, уже больше десяти часов. Идите завтракать. Вы любите хорошо прожаренные яйца?

- Если можно...

Такая забота потрясла молодого человека до глубины души.

- Очень красивая комната, - заметил он, желая сделать приятное хозяйке дома (в конце концов, политические взгляды не мешают быть вежливым).

Но Гарри к тому же говорил совершенно искренне. Миссис Лайтфизер, сложив руки, села рядом.

- Да... это наша с Эдвардом комната... Я перебралась в другую, узнав о его смерти... Просто не могла жить здесь одна, понимаете?

Сентиментальный Комптон почувствовал комок в горле, а потому лишь кивнул в знак сочувствия.

- Знаете, мистер Комптон, мой муж был замечательным человеком, и я очень хотела бы, чтобы моя Пенелопа встретила такого же. Мистер Комптон...

- Да, миссис Лайтфизер?

- Вы любите мою Пенелопу?

- Думаю, что да, миссис Лайтфизер.

- До такой степени, что хотите жениться?

- Думаю, да, миссис Лайтфизер.

- Она хорошая девочка... К несчастью, она не... как бы это сказать?.. не слишком хитра... Вы понимаете, что я имею в виду?

- Очень хорошо понимаю, миссис Лайтфизер.

- И... вас это не смущает?

- Нисколько, миссис Лайтфизер.

- Мне многие и довольно часто говорили, что Пенелопа порой ведет себя как умственно отсталая, но я отказывалась верить до тех пор, пока она не записалась в коммунистическую партию...

Возмущение оказалось сильнее него, и Гарри не выдержал:

- Значит, вы думаете, что только полный идиот может вступить в коммунистическую партию? Так, миссис Лайтфизер?

Тон Комптона поразил старую даму.

- А вы разве не согласны со мной? - удивленно спросила она.

Гарри опустил голову и чуть слышно пробормотал "да", мысленно прося прощения за подобное ренегатство у духов Ленина, Маркса и прочих прародителей нынешних, прежних и будущих несгибаемых коммунистов.

11 часов 00 минут

В кабинете адмирала Норланда, где присутствовал также и сэр Реджинальд Демфри, инспектор Картрайт докладывал о результатах своего расследования:

- Разумеется, все, что я вам расскажу, строго конфиденциально... Малейшая нескромность может разрушить все наши планы.

Адмирал и сэр Реджинальд Демфри заверили, что на них вполне можно положиться.

- Мы знаем, что служащий советского посольства Баланьев часто встречается с хорошо известным нашим службам человеком - неким содержателем ресторанчика в Сохо. Это армянин с очень дурной репутацией. Мы подозреваем, что именно ему Баланьев поручает практическую сторону всех задуманных им преступлений. Фамилия ресторатора - Тер-Багдасарьян. Наиболее трудные операции всегда ведет Баланьев. Однако мы подумали, что он вряд ли доверит похищение досье "Лавина" уже известному нам агенту вроде Багдасарьяна и, скорее всего, попытается использовать темную лошадку. Поэтому мы стали следить за Баланьевым и Багдасарьяном. Слежка за первым не привела ни к чему. Должно быть, он догадывается о наблюдении и боится вывести нас к мозговому центру всей операции, тому, кто все решает, все организует и о ком нам до сих пор не удалось узнать ровно ничего.

Сэр Реджинальд Демфри испытывал столь глубокое доверие ко всем британским государственным институтам, что никак не мог спокойно допустить признания в собственном бессилии со стороны сотрудника Интеллидженс Сервис.

- Но как это может быть, мистер Картрайт?