Очаровательная незнакомка

Он вспомнил ее очаровательный смех, ее глаза, которые пылали ненавистью к нему. Она такое живое, полное энергии существо! Неужели ей суждено окончить свои дни в тисках горячки и этого лихорадочного бреда? Он снова присел рядом с ней на постели и сжал ее руку в своих ладонях.

– Не сдавайся, Энджелин! Ты должна выиграть эту битву, мой маленький черноволосый ангел с поломанным крылом…

Утром снова приехал доктор Марч и привез дополнительные медикаменты. Энджелин стала заметно спокойнее, но лихорадка все еще не отпускала ее. Поговорив с доктором, Руарк вышел из спальни и направился к себе в кабинет. Не успел он сделать и нескольких шагов, как заметил темную фигуру – кто-то ожидал его в холле.

– Нэнни[9]?

Сара Стюарт, тяжело опираясь на серебряный набалдашник своей трости, буравила изумленного внука проницательным взглядом своих небесно-синих глаз.

– Доброе утро, Руарк. Поскольку всю ночь в нашем доме царило непонятное смятение, может быть, ты соблаговолишь, наконец, объяснить мне, что здесь происходит?

Голос пожилой вдовы был решителен и тверд, слова произносились приятным и звучным тоном, что сразу привлекало к ней всеобщее внимание.

Она подставила внуку щеку, мягкую и теплую, несмотря на возраст дамы – а ей было ни много ни мало уже восемьдесят лет, – и Руарк запечатлел на ней почтительный поцелуй.

– Ночь и в самом деле была долгой и бурной, моя дорогая нэнни. Прежде всего, я хотел бы принять ванну и побриться. Обещаю, что за завтраком я расскажу тебе все!

Проницательные глаза дамы стали еще острее.

– Я была бы вам чрезвычайно признательна, молодой человек.

И, провожая любящим взглядом высокую, стройную фигуру внука, она довольно улыбнулась.

Позднее в тот же день именно Сара первой приветствовала Генри Скотта, когда слуги проводили его, изрядно смущенного, в гостиную. Сара окинула его внимательным взглядом.

– Мистер Скотт? Меня зовут Сара Стюарт, – объявила она.

Генри с почтительным поклоном снял шляпу:

– Да, мэм.

Имя Стюарт было ему, разумеется, знакомо, однако приятных ассоциаций не вызывало.

– Мой внук объяснил мне, что он вызволил вас из тюрьмы, а затем привез сюда. Он также посвятил меня в подробности своего знакомства с вами и с вашей дочерью.

Вообще-то Генри был довольно покладистым и добродушным человеком, но пребывание в тюрьме за преступление, которого он не совершал, а также страх за судьбу и благополучие единственной дочери серьезно сказались на его настроении и характере. Он решил, что если выскажется откровенно, то ничего не потеряет.

– Не думаю, чтобы ваш внук объяснил вам все подробности, мэм. Он ведь такой тупоголовый! Люди вроде него не хотят замечать правды, пока она не стукнет их по носу.

Старая дама с удивлением взглянула на собеседника. До сих пор ей не приходилось встречать людей, которые бы сомневались в остром уме ее внука. Однако она по достоинству оценила храбрость и прямодушие этого пожилого мужчины и теперь от души пожалела о том, что ей придется рассказать ему нечто не слишком веселое относительно его дочери.

– Ну что же, мистер Скотт, со временем я с удовольствием выслушаю и вашу версию этого знакомства, но сейчас, к сожалению, мне нужно сообщить вам нечто не очень радостное.

Ее ясные глаза помрачнели.

– Речь идет о вашей дочери.

– Энджелин! Вы что же, знаете, где она? – с беспокойством спросил Генри.

– Она наверху в спальне, мистер Скотт. Боюсь, она не совсем здорова.

– Не совсем здорова! А что с ней?

Генри был так поражен этой новостью, что даже забыл поинтересоваться, как вообще его дочь очутилась здесь.

– Насколько я поняла, вашу дочь – вы сказали, ее зовут Энджелин? – так вот, ее оцарапала пума, когда вы плыли на пароходе.

От изумления глаза Генри стали квадратными.

– Оцарапала пума? – Он печально покачал головой, – А ведь моя девочка ни слова мне об этом не сказала…

– К несчастью, в царапины попала грязь, и началось воспаление. Так что ваша дочь серьезно больна, – заключила Сара.

– Могу я увидеть мою девочку? – спросил Генри.

– Конечно, сэр! Поверьте, мой внук и я глубоко опечалены таким грустным поворотом дела.

Захваченный стремительным водоворотом событий, Генри только сейчас в полной мере осознал, что Энджелин серьезно больна. Его охватил страх.

– Но ведь моя девочка поправится, правда?

– Мы всей душой надеемся на это, мистер Скотт, – с сочувствием в голосе произнесла Сара, затем протянула руку к маленькому колокольчику и позвонила, вызывая слугу.

При появлении Генри в спальне Энджелин Руарк встал. Мужчины обменялись быстрыми и не слишком дружелюбными взглядами, а затем старший приблизился к постели дочери. Внешне Энджелин выглядела спокойной, но вокруг ее глаз залегли красные круги, а лицо было изможденным и бледным. Ее роскошные черные волосы, которые всегда отливали здоровым блеском, на этот раз висели вдоль щек тусклыми прядями. Генри взял Энджелин за руку и слегка пожал.

– Это папа, дочка. Ты меня слышишь? – спросил он мягко.

Слезы застилали его взор, так что безмолвная фигура дочери на постели виделась ему как в тумане. Не получив ответа, он беспомощно оглянулся на Руарка.