Очаровательная плутовка

— Нет, но… от народа, который очень любит тирольские песни, можно всего ожидать… — Он отвернулся от телевизора и посмотрел на Алину. — Я могу сейчас думать только о цитате Брехта: «Еще плодоносить способно чрево, которое вынашивало гада…» И при этом я думаю о радикалах во всех странах, которые давят на других. Нужно всегда быть начеку, иначе темные силы могут одержать победу. Ах, я что-то разболтался. Вам же надо возвращаться на работу. Что будете сейчас делать у замечательного Делагриве? Начнете с хронологии: его прежних работ и составления каталога или попытаетесь и дальше его воспитывать?

— У меня даже и в мыслях не было воспитывать Делагриве, — запротестовала Алина. — Почему я вообще должна это делать? Я… — Она умолкла, когда Рууд, дружески похлопав ее по руке, проводил до двери. — Хорошо. Я приду к вам еще, хотя вы коварный старик.

После обеда Маттей начал располагать свои рисунки в хронологическом порядке и диктовать Алине их краткое описание, дату выпуска и название газеты, где они появились.

— Не очень-то далеко мы продвинулись. — В конце рабочего дня Алина указала на записную книжку, в которой было сделано лишь четыре записи. И это при сотнях рисунков, лежащих штабелями под одним только рабочим столом.

— Я представлял себе это несколько проще, — кивнул Маттей.

Алина собрала свои вещи и взяла в руки сумочку.

— Не беспокойтесь, мы быстро втянемся в эту работу. Со временем дело пойдет быстрее.

Придя на следующий день к Делагриве, она первым делом бросила взгляд в кухню и услышала позади себя веселый смех Маттея.

— Вы что думаете, я рискнул бы оставить в кухне хоть одну пылинку? — спросил он, разыгрывая робость.

— Так приятно слышать это, господин Делагриве. Любой шеф должен бояться своей секретарши. — В хорошем настроении Алина подошла к двери ванной. — О нет! — воскликнула девушка, заглянув внутрь.

Маттей стоял позади нее.

— Не хотите ли вы все же отказаться от «господина Делагриве» и называть меня Маттей?

Но Алину больше беспокоил царивший в ванной беспорядок. Вокруг валялось и сушилось белье, полотенца. Картина была удручающей.

— К сожалению, мне пока трудно называть вас Маттеем, господин Делагриве, — произнесла она наконец.

Маттей сжал губы и расстроенно вздохнул.

— Ну хорошо, начнем, господин… начнем, Маттей. Но в этот раз вы мне поможете. Я не могу думать ни о чем другом, кроме как о наведении здесь чистоты и порядка.

Делагриве молча помогал ей и решил не объяснять, отчего он вздохнул. Ведь причина была в том, что Алина не хотела называть его Маттеем. На кухне он еще мог держать в узде свою фантазию. Да и в его эротических снах кухня никак не фигурировала. Но в ванной Маттей больше не в силах был удержать свое воображение и представил, как он втаскивает Алину под душ или плюхается с ней в ванну… ах нет, там ведь стоит сушка для белья.

— Ну, начали. Вы убираете грязное белье! — нетерпеливо приказала Алина. — Или думаете, что я и это сделаю за вас?

Маттей послушно нагнулся и затолкал все в ящик.

— Посмотрите сюда! — Алина исследовала сушку. — Видите, вы повесили мокрые вещи между уже высохшими и… Ах, разберитесь с этим сами! — торопливо и смущенно добавила она, поняв, что может наткнуться на интимные предметы туалета. — Достаточно того, что я должна буду тут убираться!

Маттей снял уже высохшие вещи со стойки и стал их укладывать, когда сообразил, чем вызвано смущение Алины. Ведь, собственно говоря, его нижнее белье она могла бы увидеть только в том случае, если бы они были любовной парой…

«Срочно нужен отвлекающий маневр», — решил Маттей.

— Алина, я вам уже рассказывал историю о фальшивой уборщице, которая в действительности оказалась выпускницей Академии художеств?

— Да, вы об этом уже рассказывали, — поспешно подтвердила она. «Надо срочно его отвлечь», — подумала Алина. — Дайте мне, пожалуйста, какое-нибудь чистящее средство.

Он выполнил ее просьбу.

— Меня мучают угрызения совести, когда я вижу, что вы так надрываетесь для меня.

— Но с этими угрызениями вы можете преспокойно жить, не так ли? — засмеялась Алина, держа в руках тряпку и флакон со средством.

Изумруды ее глаз горели так близко, что у Маттея перехватило дыхание. В волнении он оперся о бак для белья.

— Я могу преспокойно жить, когда вы рядом… Говорил ли я вам, что у вас очень красивые глаза?

— Да, Маттей, и еще вы говорили, что это вам сразу же бросилось в глаза — как художнику.

— Не только как художнику… — Он осекся, торопливо нагнулся и убрал последние валявшиеся полотенца.

Спустя два дня Алина навестила после работы Рууда.

— Мы должны были сделать невероятно много, — сообщила она для начала, оправдываясь за свое долгое отсутствие. — Сегодня я бы даже выпила коньяку… — Она благодарно кивнула, когда старик налил ей рюмку. — Еще пару дней и ателье будет прекрасно убрано и заблестит чистотой.

Брови Рууда удивленно поднялись.

— Я-то думал, что он пригласил вас в качестве машинистки?

Став осторожней, Алина подумала сначала, не очередная ли это западня, потом решила, что нет.

— Да, конечно, я машинистка, но жилище Делагриве не отвечает моей приверженности к порядку.