Очаровательная попрошайка

— Не знаю. На этой стадии я не могу быть уверенным. Вроде бы картина ясна. Девушка нервная, от избытка наркотиков у нее помутилось сознание. Нет, я не могу вам точно сказать, какие это наркотики. Их такое множество, и все они производят несколько отличное действие. Одни вызывают смущение, чувство робости, другие — потерю памяти, неверие в свои силы, замешательство, жажду насилия, настоящее безумие. Конечно, трудно предугадать, какова будет окончательная реакция, если смешать все эти препараты. Есть две возможности: либо девушка действительно такова, какой она кажется. И это вполне возможно. Либо все это вранье. Возможно, по какой-то причине она все выдумала, ей нужно создать абсолютно неверное представление о своей личности, но если так, то делает она это весьма умно. Понимаете, что бы она ни рассказывала, всегда чувствуешь что-то в ней не совсем правильное. Можно ли предположить, что она искусно играет эту роль? Или же она на самом деле такая вот истеричка? Что вы казали? Ох, «ягуар». Да, он мчался слишком быстро, с недозволенной скоростью. Так вы полагаете, что здесь была не столько попытка покончить с собой, сколько с ней?

Подумав, он сказал:

— Не могу сказать, возможно, так и было. Но только я как-то не подумал о случившемся под таким углом зрения. Знаете, что ни прикинешь, все вроде бы возможно. Так или иначе, но в скором времени я вытяну из нее побольше. Сейчас и хочется мне поверить, и боязно. Поэтому я боюсь излишней поспешности, чтобы не испортить то малое, чего мне удалось достигнуть. Уверен, что через несколько дней она убедится, что я ее не обманул, и станет более откровенной. Если только она не притворяется, то в конце концов она непременно захочет излить перед кем-то свою душу, а я постараюсь не пропустить эту минуту. Но сейчас она чего-то боится...

— Ну, коли она водит меня за нос, тогда необходимо будет выяснить причины этого. Пока же она в «Кеввей корте» и, как я надеюсь, там останется.

Я бы посоветовал вам поручить кому-нибудь вести наблюдение за этим домом отдыха. Кто знает, а если вдруг она попытается удрать? Но в таком случае важно, чтобы она не заметила слежки.

Глава 11

Эндрю Рестарик выписывал чек, при этом он недовольно хмурился.

Кабинет у него был огромный, красиво обставленный, но и там не чувствовалась индивидуальность. Такой кабинет можно было увидеть в доме каждого второго богача. Мебель, драпировки, арматура — все это было приобретено при Саймоне Рестарике, а Эндрю не пожелал ничего изменить, если не считать кое-каких мелочей: вместо бывших картин он повесил два поясных портрета, привезенных им из загородного дома, а на третьей стене появилась акварель «Столовой горы» работы модного художника.

Эндрю Рестарик был человеком средних лет, начавшим полнеть, однако удивительно мало изменившимся по сравнению с тем, как он был изображен на портрете пятнадцати летней давности, висевшем прямо над столом.

Тот же выступающий вперед упрямый подбородок, твердо сжатые губы, вопросительно приподнятые брови. Фигура не слишком-то приметная, распространенный тип человека, к тому же не очень счастливого, по крайней мере в данный момент.

В кабинет вошла его секретарша.

Дождавшись, когда мистер Рестарик поднял голову, она подошла к его столу.

— Пришел некий месье Пуаро. Настаивает, что он договорился с вами о встрече, но у меня это нигде не отмечено.

— Месье Эркюль Пуаро?

Имя показалось смутно знакомым мистеру Рестарику, но он сразу не мог припомнить, в связи с чем его слышал.

— Удивительно, никак не соображу, кто он такой, но имя его мне известно. Опишите-ка мне его внешность.

— Очень невысокого роста, иностранец, я бы сказала, типичный француз с колоссальными усами...

— Ну, конечно же! Припоминаю, как Мэри мне рассказывала про него. Он приезжал к старине Родди. Но откуда же он взял про наше с ним свидание?

— Он утверждает, что вы ему написали.

— Не помню, даже если и писал... или же Мэри? Ну, да это не имеет значения, пригласите его сюда. Самое правильное будет выяснить, в чем тут дело.

Через пару минут Клавдия Pиc-Холланд ввела в кабинет невысокого человека с яйцеобразной головой и большими усами, щеголевато одетого в великолепный темный костюм, лакированные ботинки и светлую рубашку.

Держался он в высшей степени уверенно, даже надменно, как человек, знающий себе цену, причем цену немалую.

Все это полностью соответствовало тому описанию, которое мистер Рестарик слышал от своей жены.

— Месье Эркюль Пуаро,— сообщила Клавдия Рис-Холланд.

Она сразу же вышла.

Мистер Рестарик поднялся навстречу незнакомому гостю.

— Месье Рестарик? Я — Эркюль Пуаро, к вашим услугам.

— Да, да. Очень приятно. Моя супруга рассказывала о вашем визите к нам, вернее, к дяде Родерику. Чем могу служить?

— То есть как это? Я не понимаю. Я явился в ответ на ваше письмо...

— Какое письмо? Я вам не писал, месье Пуаро.

Пуаро сделал большие глаза. Потом достал из кармана аккуратно свернутый листок бумаги, расправил его и молча протянул мистеру Рестарику.

— Смотрите сами, месье.