Очаровательная попрошайка

Рестарик взял протянутую бумагу. Это оказался его именной бланк, на котором текст был напечатан на машинке, а внизу стояла собственноручная подпись. Подпись мистера Рестарика, сделанная чернилами.

«Дорогой месье Пуаро!

Я был бы весьма признателен, если бы вы заехали ко мне по вышеуказанному адресу в самое ближайшее время, удобное для вас. Я понял со слов моей жены, а также по наведенным в Лондоне справкам, что вы тот человек, которому можно доверить ответственное поручение, требующее деликатности и умения хранить тайну.

Искренне ваш,

Эндрю Рестарик».

Мистер Рестарик быстро спросил:

— Когда вы это получили?

— Сегодня утром. Поскольку в данный момент у меня не было особо срочных дел, я сразу же приехал.

— Чрезвычайно странное дело, месье Пуаро. Я не писал этого письма.

— Вы его не писали?

— Нет. Моя подпись выглядит совсем иначе. Можете лично убедиться.

Он поискал глазами, что бы можно было предъявить для подтверждения своих слов, и без особых раздумий раскрыл чековую книжку, демонстрируя свою размашистую подпись.

— Видите? Подпись на письме совершенно не походит на мою.

— Действительно, чрезвычайное происшествие,— изумился Пуаро.— Можно мне спросить, кто же, в таком случае, мог послать мне это письмо?

— Я сам задаю себе тот же вопрос!

— Прошу прощения, этого не могла сделать ваша супруга?

— Нет, нет. Мэри не могла сделать ничего подобного. Да и зачем бы она стала подписываться моим именем? Ну и потом, она предупредила бы меня об этом, о том, что вы должны приехать.

— Выходит, вы не имеете понятия, почему кто-то задумал прислать мне такое письмо?

— Ни малейшего.

— И вы не догадываетесь, мистер Рестарик, на какое такое дело намекается в письме?

— Как я могу догадаться?

— Извините меня, по-видимому, вы не до конца прочли его. Обратили ли вы внимание не приписку, сделанную после подписи?

Рестарик снова взял в руки листок. Действительно, на обратной стороне его вверху было написано:

«Вопрос, по которому я хочу проконсультироваться с вами, касается моей дочери Нормы».

Манеры Рестарика изменились, лицо его потемнело.

— Так вот оно что! Но кто мог узнать, кто вздумал вмешиваться в это дело? Кому о нем известно?

— Послушайте,— сказал Пуаро,— а не вздумал ли этот человек таким вот манером заставить вас обратиться ко мне? Послушайте, вы действительно не догадываетесь, кто этот неизвестный доброжелатель?

— Не имею ни малейшего понятия.

— И у вас нет никаких неприятностей или недоразумений, связанных с вашей дочерью Нормой?

Рестарик заговорил спокойно:

— У меня действительно есть дочь Норма, мой единственный ребенок.

Его голос слегка дрогнул, когда он произнес последние слова.

— С ней случилась какая-нибудь неприятность?

— Мне об этом неизвестно.

Но это было сказано без особой уверенности.

Пуаро наклонился вперед:

— Сомневаюсь, чтобы это было абсолютно верно, мистер Рестарик. Почти не сомневаюсь, что действительно существует какая-то трудность или неприятность в отношении вашей дочери.

— Откуда у вас такая уверенность? Или же вам кто-нибудь что-то говорил в этой связи?

— Я руководствуюсь исключительно интонацией вашего голоса, мистер Рестарик. Сейчас у многих людей неприятности из-за дочерей. Как мне кажется, молодые люди обладают талантом попадать в беду и создавать своим близким ужасные трудности. По всей вероятности, и в вашей семье нечто подобное?

Рестарик несколько минут молчал, выстукивая какой-то мотивчик косточками пальцев на столе.

— Да, Норма меня беспокоит,— сказал он наконец.— Она — трудная девушка. Нервная, склонная к истерии, я, к несчастью, ее плохо знаю.

— Неприятность, несомненно, в связи с молодым человеком?

— Отчасти да, но не только это меня волнует. Я думаю,— он бросил оценивающий взгляд на Пуаро;— должен ли я понимать, что вы действительно умеете хранить чужие тайны?

— В моей профессии иначе невозможно.

— Понимаете, речь идет о необходимости отыскать мою дочь.

— Ах, так!

— Как всегда, она приехала к нам в наш загородный дом в прошлый уик-энд, а вечером в воскресенье вроде бы вернулась в квартиру, которую она разделяет в Лондоне еще с двумя девушками, но сейчас я выяснил, что она туда не доехала. Ушла или уехала куда-то в другое место.

— Короче, она исчезла?

— Такое заявление звучит уж слишком мелодраматично, но, по существу дела, вы правы. По всей вероятности, существует естественное объяснение, но на моем месте волновался бы любой отец. Видите ли, она не позвонила и ничего не объяснила девушкам, вместе с которыми живет.

— Они тоже обеспокоены?

— Да нет, я бы этого не сказал. Как мне кажется, они легко смотрят на подобные вещи. Девушки страшно независимые существа. Когда я уезжал из Англии 15 лет назад, такого не было.