Очаровательная проказница

Мерсер ласкал ее, посасывая сосок, пока наслаждение не скрутило ее изнутри, не довело до безумия. И когда она думала, что умрет, чувствовала эту сладкую грань обрыва, Мерсер приподнялся на руках. Он провел языком жгучую линию по ложбинке на груди, потом вниз к животу, задержался на впадинке пупка, пока Зоэ не задрожала, потом двинулся ниже.

Она задохнулась, когда он взял ее за бедра, его пальцы казались темными на ее бледной коже. Мерсер раздвинул ее ноги и коснулся языком там, где раньше тронул пальцем. Зоэ закричала и изо всех сил вцепилась в oдeяла, на мгновение ей показалось, что она покинула свое тело.

Он раздвинул складки ее плоти и прошелся языком по самому центру. Зоэ чувствовала, как запылало ее лицо, но его прикосновение отдало ее в его власть.

Неспособная теперь отказать ему ни в чем, Зоэ снова начала дрожать, теряя себя с каждым его движением, казалось, все фибры ее существа так натянуты, что вот-вот лопнут. Мерсер осторожно проник в нее одним пальцем, потом двумя и, медленно двигая ими, дразнил ее языком.

О, она хотела… жаждала… и чувствовала, что разлетается на куски.

— Я хочу тебя. — Собственный хриплый голос показался ей чужим. — Мерсер… Ради Бога! Я хочу, чтобы ты был во мне.

Он еще раз провел языком, и ослепляющее наслаждение сотрясло ее. Сладкие волны одна за другой накатывали на нее, безвольную в его руках.

Когда волны стихли, Зоэ, задыхаясь, открыла глаза и увидела нависшего над ней Мерсера, опиравшегося на расставленные руки. В свете огня из камина он казался диким, словно некое неприрученное существо, потерянное в мире, который она не могла постичь. Его глаза отливали золотом, и его твердое мужское естество с шелковистой кожей давило на нее.

Инстинктивно она подтянула ногу и почувствовала, что он двинулся внутрь. Он, очевидно, решился. Крошечная бусинка пота катилась вниз по его шее. Мерсер закрыл глаза.

— Зоэ, — проговорил он сквозь сжатые зубы. — Ты… девственница?

Она, казалось, была не способна думать. — Что?

— Девственница? — скрипнул зубами Мерсер.

У нее дыхание перехватило. Если он заколеблется, она умрет.

— Нет, не останавливайся, — выдавила она, положив ладони на его напряженные руки. — Не смей. Только…

— А-а! — вырвалось из его горла.

Зоэ тоже вскрикнула, боль была внезапная и острая. Он заполнял ее, мощный и твердый, растягивая невыносимо. Она слышала собственное дыхание, стук сердца. Боль стала пульсирующей, а потом совсем прошла.

— Зоэ?!

Это краткое слово прозвучало так, будто Мерсер клещами вытянул его из своего нутра.

— Д-да?

— Зоэ, ты сказала… что не… девственница!

Она качнула бедрами, чтобы понять, что, в конце концов, это действительно так… и скорее приятно.

— Зоэ! — Его глаза жгли ее. — Ответь.

— Ну… в общем… я имела в виду «нет, не останавливайся», — мягко ответила она. — Я считаю, я могла так сказать… потому что ты думал…

— И что я думаю теперь?

Она снова качнула бедрами. Он довольно заворчал и закрыл глаза.

— Я не знаю, — пробормотала Зоэ. — Но я теперь не девственница, так что это действительно не имеет значения, правда?

Его веки поднялись, взгляд смягчился.

— Зоэ, я мог быть нежнее.

Ее руки скользнули по его спине, пальцы сжали тугие мышцы ягодиц, она заманчиво двинула бедрами.

— Это из-за маленькой физической боли? — проговорила Зоэ. — Продолжай. Она уже прошла.

К ее изумлению, он на мгновение отстранился и со стоном двинулся глубже, его напряженные руки дрожали.

— Да, да, — шептала она.

Чувствуя, как сокращаются мышцы его плоского живота, Зоэ поднималась ему навстречу. Размер Мерсера, внезапно поняла она, имеет свои преимущества. Его тело заполняло ее, растягивая сладкими движениями почти до невозможности.

— О… — выдохнула она, опустив ресницы. Мерсер подобрал ритм, двигаясь, словно в изящном танце. Будто знал, как и где доставить ей удовольствие. Скоро не осталось никакой памяти о боли, только его совершенные глубокие движения, пленявшие ее и мучившие намеком на надвигающееся наслаждение.

Зоэ встречала его и подстраивалась к его движениям. Инстинктивно она тянулась к нему, и не только телом, но и чем-то большим… сердцем, опасалась она. И, глядя на него, на зрелую мощь его тела, твердые, красивые черты лица, она поняла, кто он: не просто Мерсер, но единственный человек, который всегда был за нее, даже когда она думала, что не нуждается в нем.

О, как она нуждалась в нем теперь, нуждалась в том, что едва могла назвать. Поднимаясь выше, Зоэ прижималась к нему. Напряжение внутри ее снова нарастало, словно неугасимое пламя. Она хотела, о, как она хотела его, требовала его. Она пыталась сказать ему это, умолять словами, которые не имели смысла, молила одними губами и языком.

Мерсер понял. Капельки пота блестели на его коже. Суровое лицо напряжено, дыхание хриплое. Звуки их страсти наполнили ночь, их тела ритмично двигались. Наконец наслаждение довело ее до грани.

Он взглянул ей в глаза.

— Зоэ, — хрипло сказал он, — ты моя.

Эти золотистые ореховые глаза командовали ею, пленили, взяли в рабство. Он повторил это снова и снова. Пока мир не рухнул, да так, что она и вообразить не могла.