Очаровательные глазки. Обрученная со смертью

Василий пристроился в табачный магазинчик Шаниты. Из-за участившихся ночных разбоев она позволила ему ночевать в каморке при лавке, и он отказался от слишком просторной для него одного квартиры, которая, к тому же, была ему не по карману. Хозяин невостребованных апартаментов оказался весьма порядочным и понимающим человеком и вернул часть суммы. С цыганкой у Василия сложился неплохой тандем, в котором они по-дружески дополняли друг друга и проводили вместе много времени.

Шанита отказалась от фотографических экспериментов с мертвецами, предпочитая общение с живыми покупателями. Как и прежде, к ней заходили трудяги-мужчины, жаждущие полюбоваться на красавицу-цыганку, и представительницы слабого пола, желающие узнать свою судьбу благодаря гаданию. В основном прибегали незамужние девицы, мечтающие о счастливом замужестве. Всем им Шанита гарантировала успех в ближайшем будущем.

— Хочешь, и тебе погадаю? — шутила она, глядя на хмурого Василия.

— И что ты мне скажешь? Что меня ждет любовь в ближайшем будущем?

— Возможно, эта любовь уже рядом, но ты никак не можешь ее рассмотреть, потому что так увлечен своим страданием! — многозначительно произнесла цыганка, сверкнув глазами. Ей нравился Василий, и не раз она пыталась заговорить с ним о том, чтобы их отношения стали теплее и ближе, чем просто приятельство. Но он игнорировал ее знаки и просто плыл по течению. Толку от него в лавке было немного, однако разговорчивый мужчина мог урегулировать любой конфликт, возникающий при различных обстоятельствах. Не раз гадальщицы оставались недовольны результатом гадания и затевали скандал, отказываясь платить. В эти моменты помогал доблестный Василий, который, целуя кисти рук, пояснял разгоряченным дамам, что лучшие мужчины, годные в мужья, — товар дефицитный и попадаются редко. «Можно ошибиться и стать женой первому встречному, но после не горевать, утирая слезы от горя и побоев, а смириться с тем, что есть».

— Ты никогда не рассказываешь о прежней жизни, Шанита! — насмешливо произнес Василий. Рабочий день был окончен, и они по уже сложившейся традиции собрались ужинать в трактире.

— О тебе я тоже ничего не знаю! — парировала она. — Кроме того, что сердце твое разбито.

— Нечего рассказывать! Она ушла и счастлива с другим! Я был дураком и жалею обо всем, чего не сделал.

В дверь лавки постучали. Через стекло цыганка увидела своего поставщика товаров — Хлебное рыло. Грубый и неотесанный здоровяк старался как можно чаще приходить в табачную лавку, чтобы полюбоваться красавицей продавщицей. Он всегда краснел перед ней и глупо заикался, с трудом преодолевая стеснение.

— Я начала скучать! — воскликнула Шанита, наслаждаясь его поклонением. — Заходи скорее, мой мальчик!

Хлебное рыло вошел и, заметив Василия, смутился еще больше.

— Это мой друг, — пояснила цыганка, заметив, что здоровяк начал нервничать. — Он мне помогает. Время нехорошее — опасное. А я просто хрупка женщина. Что там у тебя?

«Поставщик» отдал ей тюк с украденными вещами, и Шанита принялась перебирать ношенное тряпье, среди которого увидела драповое пальто Акулины, весело заметив, что оно попадает к ней уже в третий раз.

— Где ты его взял? — обеспокоился Василий, тоже узнав вещь.

— Нашел. Выбросили, видать, за ненадобностью, а я подобрал! — врал Хлебное рыло, вытаращив глаза.

— Значит, у нее все хорошо! — утешал себя Василий и поспешил покинуть лавку, пришла его очередь смутиться, и он объявил, что желает покурить.

Шанита выдала скромную оплату за принесенные вещи и, прежде чем здоровяк покинул табачную лавку, расспросила его о своем знакомом, которого на «Горячем поле» знали, как Артиста.

— Ты передавал ему мое послание? — с волнением уточнила женщина.

— Он сказал, что не хочет больше тебя знать, — смутившись, сознался Хлебное рыло. — Сашка и мне сказал не верить цыганкам. Но я не считаю тебя обманщицей!

Детскость Хлебного рыла умиляла Шаниту, она хотела сказать ему что-либо приятное, но поостереглась его дальнейшей привязанности и предпочла остаться на расстоянии.

— Наверное, Саша никогда меня не простит, — с горечью произнесла она, после чего, сославшись на дела, выдворила бродягу из своей лавки.

Все дела были сделаны, и Шанита вышла на улицу, где, скукожившись от холода, дымил уже второй сигаретой Василий.

— Трудно принять, что она счастлива без тебя? — спросила цыганка, запирая дверь.

— Я слышал ваш разговор, дверь не была закрыта, — произнес Василий, с любопытством глядя на расстроенную женщину. — О ком вы говорили?

— Это грустная история. Если ты попытаешься меня напоить, возможно, я тебе ее расскажу! — посмеялась цыганка, гордо вскинув голову. Глаза ее слезились, но она сдерживала соленую воду, не желая, чтобы кто-то наслаждался ее слабостью.