Очень далекий Тартесс

- Ясно. Сейчас вы расскажете, как Калигула въехал в сенат верхом на лошади. Но не забывайте, что императорский Рим - более поздняя эпоха, эпоха разложения рабовладельческого общества.

- Правильно. Но обратили ли вы внимание, читатель, что у нас царь Аргантоний разговаривает с придворными не на тартесском, то есть не на иберийском, а на каком-то другом языке?

- Да, это подметил Горгий.

- Ну так вот. Существует мнение, что правители Тартесса были пришлыми элементами, чуждыми коренному иберийскому населению. Мифологическая традиция называет тартесских царей сынами Океана.

- Вы хотите сказать, они были выходцами из Атлантиды?

- Во всяком случае, в этом нет ничего невероятного. Давайте поверим в существование Атлантиды, и тогда следует признать, что ее царства находились на сравнительно высокой ступени развития - это тоже мифологическая традиция. Быть может, атланты как раз и находились на ступени разложения рабовладельческого общества. И вот, когда погибло последнее из этих царств, уцелевшие от катастрофы сыны Океана…

- Принесли в Тартесс свои порядки?

- Может быть. Существует много легенд о пришлых учителях древних народов. Но учителя могли быть разные, а Тартесс весь окутан туманом легенд.

ГЛАВА 6 Суд над поэтом Нирулом

Людской поток вливался в каменную палату судилища. Шли бородачи ремесленники, юркие базарные торговцы, хриплоголосые матросы с тартесских кораблей. Шмыгали в толпе бродяги-оборванцы вороватого вида, прислушивались к разговорам, на них посматривали подозрительно; кого-то невзначай стукнули здоровенным кулаком по голове, он завопил во всю глотку.

Просторное судилище быстро наполнялось. Простой люд теснился в отведенной для него части палаты за нешироким бассейном. Стояли плотно, бок к боку, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть жреца Укруфа, судью, доверенного человека самого Павлидия. Про Укруфа в Тартессе говорили, что он помнит наизусть все шесть тысяч законов, не пьет вина и никогда но имел женщины.

Тощий, с ввалившимися щеками, с головы до ног в черном, сидел он в высоком кресле. Не было на Укруфе украшений, и даже сандалии его из потрескавшейся кожи не имели серебряных пряжек, точно это были сандалии не высокорожденного, а какого-нибудь полунищего цаплелова.

Над ним на возвышении пестрела яркими одеждами, посверкивала серебром знать. В первом ряду сидел Сапроний - голова надменно вздернута, руки уперты в жирные бока.

Укруф словно очнулся от дремоты - слабо махнул рукой. Тотчас трое стражников ввели из особых дверей в палату молодого человека. У него было бледное, заостренное книзу лицо, беспокойно бегающие глаза, копна жестких светлых волос. Стражники подтолкнули его, и он стал перед креслом Укруфа, выпростал руки из нарядного сине-белого гиматия, крепко провел ладонями по вискам, будто хотел вдавить их в лоб.

У жреца Укруфа голос был по-женски высок.

- Бог богов Нетон да поможет мне совершить правосудие, - произнес он нараспев вступительный стих. - Кто посягнет на величье Тартесса, иль усомнится в Сущности Сути, иль по-иному ущерб причинит государству, - будет сурово и скоро наказан согласно закону, все же именье злодея отпишут в казну, в Накопленье. - Он перевел дыхание и пропел на самой высокой ноте: - Суть же основ, как изрек Ослепительный, царь Аргантоний, да пребудет вечно…

- …В голубом серебре! - грянул нестройный хор.

И начался суд.

- Как твое имя? - вопросил Укруф.

- Я Нирул… сын медника Нистрака и жены его Криулы, - ответил подсудимый, пальцы его дрожали и бегали по складкам гиматия.

- Ты светловолос, - бесстрастно продолжал Укруф, - и в обличье твоем есть инородное. Достаточно ли чиста твоя кровь?

- Я тартессит! - поспешно выкрикнул Нирул.

Укруф покачал головой.

- Меня ты не проведешь. Пришла ли сюда твоя мать?