Очень долгий путь

Обвинения сводились к следующему. Книги Амбруаза Паре угрожают нравственным устоям французского государства и всех французов: в его сочинениях употребляются неприличные слова для обозначения некоторых частей тела человека. Вопреки веками установленной традиции он пренебрег благозвучным латинским языком, на коем писали все ученые, как древние, так и нынешние. Он пренебрегает вообще всеми издревле освященными способами, как-то: прижигание кровоточащих сосудов заменил перевязкой, заливание огнестрельных отравленных ран кипящим маслом заменил какими-то мазями. Он применяет и другим советует применять в качестве лекарств заведомо ядовитые вещества, как ртуть, сурьма, сера. Метод лечения им переломов вообще не выдерживает никакой критики.

Паре легко отбил атаку. Труд его предназначен не для воспитания молодежи, ответил он, а для медиков и хирургов, которым, надо думать, названия естественных вещей давно известны. Ядовитые вещества, которые он рекомендует в качестве лекарства, при умелом, грамотном применении не более опасны, чем ревень; что касается серы, то она назначалась еще Клавдием Галеном, тем самым непререкаемым древним авторитетом, на который вот уже более тринадцати веков ссылаются все образованные медики. Его способы лечения огнестрельных ран выдержали проверку временем, и еще ни один раненый, леченный этими способами, не умер от отравления. Перевязку сосудов, предложенную им, употребляют в своей практике все более или менее известные хирурги; а что касается лечения переломов, то, помимо всего прочего, он на самом себе испытал его плодотворность — когда у него был двойной перелом голени, он сам руководил своим лечением и вылечился так успешно, что продолжал неоднократно участвовать в походах по всей Франции и за ее пределами, вместе с ее доблестной армией.

Ну, а на главное обвинение — что, в отличие от древних авторов, он пишет на родном языке, — он может ответить только одно: ведь и Гиппократ писал на своем родном языке! Только через несколько столетий труды великого греческого врача были переведены на латынь…

Запретить и изъять из продажи труды Паре факультету не удалось — это было просто невозможно: книги раскупались мгновенно, издатели тут же переиздавали их еще большим тиражом. Ни уважение общества, ни славу, ни практику Паре факультет подорвать не сумел: с присущим им юмором французы только посмеялись в ответ на попытки ученых докторов защитить их нравственность от влияния Амбруаза Паре. Любить его стали еще больше; еще обширней стала его практика; еще значительней авторитет. Пожалуй, не было уже такой силы, которая могла бы причинить ощутимый вред этому благодетелю человечества.

Он умер в глубокой старости, окруженный благодарной любовью и поклонением всех, кому так или иначе посчастливилось соприкоснуться с ним самим или с его учением. Умер, оплакиваемый французской армией и французским народом. Великий хирург и гуманист.

Глава 2 Идеи, которые не умирают

Мне придется сделать оговорку, к которой вынуждены прибегать многие мои коллеги: нельзя объять необъятное.

Думая о том, как же лучше использовать отведенное мне в печати малое место, чтобы читатель получил хотя бы общее представление об истории хирургической науки, я решила построить свою книгу по следующему принципу: детство хирургии, которое началось одновременно с детством человечества и длилось тысячелетия; отрочество, наступившее в эпоху Возрождения; юность, бурная и стремительная, расцветшая в XIX веке; зрелость, начавшаяся в последние десятилетия на наших глазах.

О каждом таком этапе будет рассказано понемногу; на примере одного эпохального события, или одного великого ученого, или одной хирургической школы; при достаточном воображении можно будет представить себе и общее положение.

Чем больше хирургия из малопочтенного и малограмотного ремесла превращалась в науку, тем теснее становились ее связи с естествознанием, тем больше попадала она в зависимость от других наук. Стало быть, придется рассказать и о них — об анатомии и физиологии, о биологической несовместимости тканей, о физике, электронике и кое о чем еще. Поэтому автор заранее приносит свои извинения за тот малый объем знаний, который читатель почерпнет из этой книги. Однако экскурс в далекое прошлое нам все-таки придется совершить, и опять-таки многие тысячелетия нужно будет втиснуть в немногие страницы.

О могуществе хирургии рассказано в Библии: из ребра Адама была сотворена Ева, а дефект, образовавшийся на месте изъятого ребра, восполнен мышечным лоскутом.

Разумеется — легенда, разумеется — религиозный дурман. Но важно то, что уже тридцать восемь веков назад люди верили в возможность столь серьезной пластической операции, верили в могущество хирургии. Каждая легенда имеет в своей основе пусть крохотную, молекулярную долю правды, из чего можно сделать вывод, что хирургические приемы действительно относятся к заре человечества.