Очень дорого сердцу (СИ)

Кто там что говорил об оголённых проводах, фееричных взрывах и оргазмах до обморока? Я могу сравнить себя с гитарной струной, которую так туго накручивали на коло֝к[1], что в какой-то момент она просто лопнула, издав тонкий свист. Свист был однозначно. В тот момент, когда реальность рассыпалась перед моими глазами разноцветным бисером, я запрокинула голову и вдохнула воздух так резко, что получился именно этот звук. Что там и как было у Демида, даже не помню, потому что, когда полностью пришла в себя, он уже лежал сбоку от меня, и довольно урчал мне в ухо. Я повернулась к своему мужчине (теперь я точно имею полное право так говорить), а луна, бесстыдно заглядывающая в наше окно, помогала мне рассмотреть каждую чёрточку на его лице.

— Всё хорошо? — спросил Демид одними губами.

Я лишь моргнула в ответ, потому что сил, да и желания что-либо говорить, в тот миг не было.

Утром я проснулась рано, потому что мои глаза всегда были чувствительны к солнечному свету, а на окне не было штор. И такое блаженство на меня накатило, когда я почувствовала тёплое, размеренное дыхание Демида на своей шее, тяжесть его руки, лежащей на моём бедре, что я невольно растянула губы в глупой улыбке, наслаждаясь затопившем меня до краёв счастьем. Но на это утро у меня были планы. Я аккуратно встала с кровати, стараясь не обращать внимания на слабую ноющую боль в теле, как побочный эффект прошедшей ночи, передвигаясь по комнате на цыпочках, собрала нужные вещи, и отправилась принимать душ в ванной первого этажа. На завтрак я собиралась приготовить блины. Но не просто приготовить, а в образе, для которого у меня имели: одна белая мужская рубашка (надеюсь, дед её не хватится в ближайшее время), пара белых хлопковых гольфов, оставшихся у меня со школьных времён и две резинки для косичек. Рубашку я застегнула с третьей пуговицы вниз до конца, а получившийся большой вырез сдвинула назад так, чтобы оставались открытыми ключицы спереди, шея и верхняя часть спины сзади.

Замесила тесто, выбрала из имеющихся наиболее подходящую для жарки блинов сковороду, и процесс пошёл. Стопка блинов на тарелке медленно, но верно росла, успел закипеть чайник, я заварила свежий чай к завтраку, укутав его полотенцем, чтобы оставался горячим. Совершая все необходимые действия почти на автомате, я невольно стала напевать «Зимний сон» Алсу. И пусть песня была не по сезону, но, как мне казалось, отлично подходило под придуманный образ и сценарий. Я уже подумывала снять очередной блин и подняться будить Демида самой, как услышала за своей спиной шаги.

— Доброе утро, — с улыбкой повернувшись к нему лицом сказала я, одновременно скидывая со сковороды подоспевший блин.

— Эээ, Лолита? — Демид непонимающе хлопал заспанными глазами, соображая, чем вызван мой маскарад. — А вы тут девочку мою не видели?

— Я сегодня вместо неё, — улыбнувшись ещё шире, ответила я, — если ты умылся, то садись к столу, будем завтракать.

Ухаживала я за Демидом на совесть: наклонялась перед ним ниже, чем нужно было, стреляла глазками, кормила его руками, а потом невзначай, облизывала свои пальцы. Он сначала усмехался моим уловкам, но получив пару раз по рукам, когда собирался меня обнять, насупился:

— Аль, в чём дело?

— Это моя месть к тебе пришла, шутник. Я ведь предупреждала, что злопамятная.

— Месть говоришь… — у него азартно загорелись глаза, — а я знаю очень хороший рецепт от злопамятства. Хочешь, расскажу, на ушко.

Поманил меня пальцем, но я отрицательно покачало головой. И затеяли два взрослых с виду человека игру в догонялки по всему дому, с визгами, криками и громким смехом. Силы были неравны, признаю. И вот уже охотник тащил свою добычу на плече в кровать, пресекая её попытки освободиться укусами за мягкое место.

Будь его воля, мы бы весь день не вылезали из постели, прерываясь только на еду. После обеда, не выдерживая такой прыти Демида, я спросила:

— Ты решил устроить секс-марафон?

— Не хочу, чтобы у тебя было время на чтение.

И в подтверждение своих слов он спрятал всё ещё лежащую на тумбочке книгу в ящик.

Поддавшись на мои уговоры (не спрашивайте, как мне это удалось), мы с Демидом всё-таки вышли на прогулку, если можно так назвать возможность пройтись по лужайке перед домом. Я поспешила туда, куда хотела попасть с самого момента приезда — на качели. Уселась, пытаясь раскачаться самостоятельно, но они были для меня слишком тяжёлые, да и время не щадило металл цепей. И моему взрослому Демиду Денисовичу не оставалось ничего другого, как с ногами взобраться вместе со мной на качели. Мы стояли лицом друг к другу, мои ноги между его, по очереди сгибая колени в наивысших точках траектории. Качели скрипели низким басом, сопротивлялись, но в конечном итоге поддались. А я не знала точно, от чего больше у меня так захватывает дух и счастливо сжимается всё в животе: от этих серебристых глаз напротив, смотрящих на меня с нескрываемым обожанием и вожделением, или от увеличившейся амплитуды движения.