Очень дорого сердцу (СИ)

— Только тебе и можно.

— Ты тоже меня странно назвал — аленький. Почему прилагательное? Я ведь даже не рыжая…

Демид коротко рассмеялся, развернулся ко мне лицом и сам с силой обнял в ответ, целуя в висок:

— Только я буду так тебя звать — Аленький. Цветочек Аленький, как в сказке.

— Нам, наверное, пора, — бубнила куда-то в сторону, я приятно смущённая таким сравнением, — тебе на работу завтра…

— А, не пойду! У меня отгулы за командировку есть. Отосплюсь до обеда, заберу тебя после института и пойдём куда-нибудь… Согласна?

— Так и хочешь, чтобы я с хвостовкой всё лето бегала? Я же слабовольная, заброшу учёбу из-за тебя, что тогда делать? — посмотрела на него, стараясь выглядеть строгой и рассудительной, но, увидев, что он снова тянется к моим губам, добавила: — Не вздумай меня сейчас целовать! Тогда точно не смогу тебе возражать…

Не послушал, поцеловал, отогревая мои холодные губы своим горячим дыханием. И я снова дрожала, от волнения, от холода, от желания, сама не знаю от чего. Через несколько минут со словами «беги греться» подтолкнул меня к машине. Я даже спорить не стала, юркнула в салон, который всё ещё хранил тепло дня, натянула забытую в салоне ветровку, откинула голову на сиденье и закрыла глаза. Неужели это всё происходит со мной? Или я действительно попала в сказку?

А ещё я подумала, как буду рассказывать Ленке про этот вечер (а она с меня живой не слезет, пока всех подробностей не узнает): «Нас было трое — я, он и Рудольфо Валентино[1] В нашем случае — Стинг». Прыснула от только мне понятной шутке в кулачок и обернулась в поисках Демида. Он возился с вещами, раскладывая их по багажнику, собирал мусор, и на все мои попытки помочь, отвечал:

— Сиди в машине и не смей выходить!

И вот мы уже мчимся обратно к городу через чёрный лес к ярким огням города. Молчали оба: Демид, сосредоточенный на дороге, я, переполненная чувствами и ощущениями под завязку. Украдкой поглядывала на профиль мужчины, сидящего за рулём, мысленно обводя пальцами надбровные дуги, скулы, губы, подбородок, спускалась ниже по шее, к спрятанным под тонкой тканью ключицам… Щёки загорелись, когда я поняла, что меня поймали с поличным: через зеркало заднего вида Демид смотрел на меня сквозь весёлый прищур серебристых глаз. Также, с умилением, смотрят на шалящих детей. Засуетилась, пытаясь хоть что-то сделать, чтобы сбежать от его неотрывного взгляда. Нащупала в кармане джинсов свою резинку для волос и принялась собирать волосы в хвост. Он перехватил мою руку и попросил:

— Оставь так.

Машина свернула в мой двор. Ну почему дорога домой оказалась такой короткой? Демид заглушил машину, развернулся ко мне. Прошёлся рукой по моей шее к затылку, зарываясь в волосы, притянул к себе и впился в меня поцелуем, словно за время пути успел изголодаться по моим губам. Целовал требовательно, жадно, подчиняя себе, наслаждаясь моей податливостью. Сколько раз за сегодняшний вечер он был разным? Нежным, требовательным, мягким, страстным…

— Во сколько у тебя завтра консультация?

Я не сразу смогла ответить — пропал голос и мне пришлось почти шептать:

— В два часа.

— Я позвоню в час.

— В час я буду уже в библиотеке, договорилась с ребятами. Я сама наберу, как освобожусь. Спокойной ночи, Дём.

— Сладких снов, Аленький.

Я подалась порыву, и сама потянулась к его губам, собираясь легко чмокнуть, но всё вышло не по-моему. И снова мы целуемся до тех пор, пока нам хватает воздуха.

— Иди, — теперь голос осип у Демида, — иначе это затянется надолго.

Думала, что не смогу заснуть, до утра буду перебирать события вечера, вспоминать сказанное и сделанное. Но, как только голова коснулась подушки, я просто провалилась в бездну.

Проснулась так же резко, как и заснула, словно из глубины вынырнула и сразу попала в ослепительно-яркий день.

— Ну что, гулёна, встала наконец? — вместо приветствия спросила моя ба, когда я, сонно потирая глаза плелась в ванну.

— Который час? — и моё вам «доброе утро».

— Одиннадцать почти.

От этих слов я проснулась окончательно. В двенадцать я должна быть в библиотеке, а с утра хотела некоторые вопросы для экзамена повторить. Наспех умывшись и собравшись, через пятнадцать минут уже сидела в кухне за столом.

— И во сколько ты вчера вернулась? — с видом дознавателя спросила бабушка, ставя передо мной тарелку с завтраком.

— Около двенадцати.

— Около двенадцати я ещё сама не спала — тебя не было.

— Бабуль, не ругайся. Просто…

— Просто ты влюбилась. — Я удивлённо посмотрела на неё, не веря, что по моему лицу настолько всё понятно, а ба, словно прочитав мои мысли, продолжила: — Ох, Алечка. Я же вижу, как блестят твои глаза, сама молодой была. Ты только не перечёркивай свои труды, я про учёбу, год всего остался.

— Ба, даже не думай из-за этого переживать! Неужели ты меня настолько плохо знаешь?!

Бабушка только вздохнула и села напротив меня:

— Аль, что он хоть за человек?