Очень древнее зло

— Ты… ты отправился новые земли покорять.

— Тогда ладно… я их покорил. То есть, открыл. Новые земли. Богатые. И там основал колонию. Мы строили город… удивительный. Я и она, — Яр указал на Летицию. — И перед нами был открыт весь мир.

Он вздохнул и почесал затылок.

— Хрень это все.

— Не выражайся.

— Я не выражаюсь. Я выражаю свое отношение. И частное мнение, — он выпустил руку. — Нам показали то, чего мы хотим…

— Замуж? — уточнила Ариция, которая вот точно подобного желания не ощущала. — Серьезно?

— Мне всегда было душно во дворце, — признался государь всея Вироссы. — Все-то по правилам, все-то… заседания Думы эти бесконечные. Отчеты, доклады… кто-то опять в казну руки запустил, кто-то письма пишет, к бунту подстрекая, кто-то еще чего удумал. А ты сиди и разбирайся, то ли казнить, то ли просто плюнуть. То ли дело… а тебе это нравилось.

Мудрослава покраснела и густо.

— Да ладно. Ты и вправду была бы более толковым правителем.

— Меня не примут, — тихо сказала она. — Саму по себе. Там, во сне, я собиралась выйти замуж…

— За кого?

— Не знаю.

— Это как?

— Смутное такое… ощущение, что вроде бы человек хороший и даже, наверное, его люблю. И Дума одобряет. Что я буду государыней, а еще продолжу род…

— Тебе просто никто особо не нравится, — Летиция быстро отерла лицо руками. — Поэтому и образ получился размытым. Это не будущее. Это…

— Вероятность будущего? — Мудрослава отвела взгляд. Но брат молча обнял её и сказал:

— Брось, Славка. Не дури. Не хватало еще, чтоб мы из-за такой ерунды поругались… хочешь, и вправду отдам тебе эту корону. Будешь ты в Думе жопу отсиживать.

— Только попробуй! — Мудрослава ткнула его в бок кулачком и поморщилась. — Твердый…

— Может, и вероятность, — Брунгильда скривилась и показалось, что еще немного и она разрыдается. — Да только… слишком уж она правильная. Каждому своя. Так что соглашусь, нам показали наши желания. Устремления. То, что сделает нас счастливыми.

— Осталось понять, зачем.

— А гадать не след… чтобы мы убили демона, — Брунгильда наклонилась и подняла секиру. — А значит…

— Убивать нельзя, — договорил за неё Яр. — Тогда что с ним делать-то?

Ответа не было.

Туман же рассеялся. И оглядевшись, Ариция поняла вдруг, что…

— А мы где? — тихо сказала она, глядя на мраморную ступеньку, что поднялась перед ней. И еще одна выше. И еще… сотня белоснежных мраморных ступеней.

— Кажется, именно там, где надо, — Летиция осторожно коснулась одной. — Что ж… не знаю как, но, может, оно и к лучшему.

Над ступенями поднимались к небесам колонны.

Храм?

Дворец?

Все и сразу?

— Что ж, — Мудрослава Виросская все же убрала руку. — Зато почти и пришли, считай. Всего-то осталось, по лестнице подняться и…

…найти демона.

Найти и убить?

Или…

Серый туман колыхнулся и пополз. Он вдруг стал густым.

— Эй, — Мудрослава оглянулась. — Надо взяться за руки, а то потеряемся…

— …яемся… яемся… — вздохнул туман, всколыхнувшись. И в следующее мгновенье, словно подчиняясь чужой воле, поднялся, закрывая всех.

— Лети! — крик Ариции увяз в серости. — Брун! Слава! Кто-нибудь…

— …нибудь, нибудь, — насмешливо отозвалось эхо.

Вот, стало быть, как… они тут идут, идут, а вместо помощи…

— Дай только до тебя добраться, — рявкнула Ариция. А туман ответил смехом. И толкнул в грудь, опрокидывая… куда?

Она взмахнула руками, пытаясь удержаться. Но все равно упала. И падала, кажется, целую вечность. Надо было за руки браться. Сразу! Надо было…

Туман продолжил смеяться.

Глава 38. В которой мечты почти исполняются

Это было как в сказке. В той, которую я придумала для себя… разве бывают сказки более чудесные? И в этой нашлось место храму. Я даже узнала его. Старый, маленький и не особо богатый, но с удивительной красоты витражами. И солнце проникало сквозь них, наполняя храм светом.

А я…

На мне белое платье.

Подвенечное? Нежная ткань и кружево зимним узором. Узкий лиф, мягкая линия бедер и юбка-годе белой пеной. Фата… шляпка на волосах.

Цветы.

Где я?

— Растерялась? Стой. Закрой глаза. Вот так, ресница упала… а я тебе говорила, что наращивать надо! Нарощенные не падают. И выглядят куда интереснее.

Она сама давно нарастила ресницы.

И волосы.

Сделала татуаж бровей. А потом и пластическую операцию, чтобы скулы были выразительными. Они и получились. Выразительнее некуда.

Темная кожа. Синие линзы. Собственные глаза Ивы — блекло-серые и не вписываются в образ. А она тщательно исправляет все, что в этот самый образ не вписывается.

— Что тут… происходит?

Я стою на пороге храма.

— Свадьба, дуреха. Твоя. И видит Бог, будешь упрямится, я тебя пинком к алтарю отправлю!

Мы не сказать, чтобы дружили. Ивонна ни с кем не дружила, как, впрочем, и я. Порой встречались. Перебрасывались парой-тройкой слов, которые ничего не значили. Потом уже, когда она узнала о моей работе, стала снисходительней.

И все же…

— Я…

— Ты, Жорка. Ты. Такого мужика отхватила…

— Что…

— Болит, да? — она поглядела на меня с сочувствием. — Придурок он…

— Кто?