Очень хотелось жить

А бой продолжался. Вражеская пехота, отсеченная минометным огнем от своего броневого щита, окапывалась, закрепляясь в пшенице, а стальная лавина неудержимо подкатывалась к Задонскому шоссе. И когда казалось, что никакая сила не может остановить ее на последнем рубеже обороны, за которым уже начинается паника и неразбериха, из леса прямой наводкой ударил наш противотанковый дивизион. Три танка вспыхнули, как лучины. Остальные дрогнули, засуетились, потеряли ход. Судя по всему, фашисты совершенно неожиданно для себя напоролись здесь на наши батареи. Впрочем, замешательство длилось всего миг. Танки открыли ответный огонь из своих пушек. Но уже было ясно, что внезапная танковая атака не удалась, танки потеряли маневр, их связали боем наши артиллеристы.

Из придорожных перелесков, из лощин показались цепи. Наша дивизия, перешагнув Задонское шоссе, нацелилась на Подгорное. По немецкой пехоте, взбирающейся на косогор, открыли яростный огонь артиллерия и минометы. Пошли танки. Теперь это были наши танки, в бой вступал танковый корпус генерала И. Д. Черняховского, который через несколько дней будет назначен командующим нашей 60-й армией.

Прибежал запыхавшийся связной командира батальона, передал приказ перенести батарею вперед. Мы разобрали минометы, потащили их на вьюках. Роту обстреляли из пшеницы. Дико закричал помкомвзвода Чепурнов:

— Передайте по цепи: меня ранили!

Виктор Шаповалов, сгибаясь под тяжестью минометного ствола, который тащил на плече, сплюнул:

— Тьфу, тоже Чапаев выискался: «Передайте по цепи!» Ишь, чего надумал! И так все слышат, как орет!

С высотки, где мы расположили батарею, открывалось горящее Подгорное, на улицах уже шел бой. С той и с другой стороны сюда, как в гигантскую мясорубку, всасывались новые батальоны, их хватало совсем ненадолго, рукопашные схватки велись за каждый дом, и каждый клочок деревенской улицы был залит кровью. Под вечер, когда наша сила начала одолевать и мы захватили северную часть села, последовала мощная контратака гитлеровцев, наши не выдержали стремительного натиска, стали отходить. На Задонском шоссе опять заметили вражеские танки. Они двигались от городка сельхозинститута с пехотой, пытаясь отрезать наши части, выдвинувшиеся к Подгорному. От разъезда Подклетное к немцам спешили подкрепления, переброшенные через Дон из армейского резерва.

Сражение разгоралось с новой силой…

Необычайная тишина висела над селом. Бой за Подгорное, длившийся, не стихая, шестьдесят часов, закончился полным разгромом гитлеровцев. На бордовых углях догорающей избы мы с Ревичем и Шаповаловым варили картошку, выкопанную в огороде. Картошка поспевала мгновенно, достаточно было подцепить ведро длинной жердью и сунуть его в самый жар — температура там была огромной.

С нами сидел старик лет семидесяти, владелец этой избы, превратившейся в костер. Тело его покрывали какие-то полуистлевшие лохмотья, был он бос, нечесаная борода начиналась от самых глаз. Старик был единственным жителем, оставшимся в селе. Остановившимся, посторонним взглядом он смотрел, как догорают последние венцы его дома. Он так настрадался и натерпелся за эти дни, что уже ничего не воспринимал.

— В Подгорном было семьсот четырнадцать домов, — сказал старик, — теперь ни одного не осталось.

— Дедушка, а почему вы не ушли, как все? — спросил Яков.

— Черт его знает, почему не ушел. Ошибся я в своих военных расчетах. На вас понадеялся, а вы подвели. Всем говорил, что не пустите его в Подгорное. А потом вот пришлось в подвале ховаться. Когда выбили отсель немца, вылез я из подвала с мыслью, что у вас оплошность какая вышла, случайный момент. И опять я в подвале сидел. Вот я у вас и спрашиваю: может, мне снова в подвале сидеть придется, отдадите Подгорное?

— Не отдадим, — важно сказал Яков, дуя на горячую картофелину, которую перебрасывал с ладони на ладонь.

— А ты почем знаешь?

— Большие силы к Воронежу подошли, — воображая себя по крайней мере заместителем командующего, объяснял старику Яков. — Артиллерия, танки. Фактор внезапности у немца утерян. Ставка на окружение провалилась. У нас теперь сплошная линия фронта. Локтевая связь соседа с соседом…

— Ну, разве что локтевая, — недоверчиво сказал старик и ушел.

С голодухи мы съели картошки меньше, чем хотели, но больше, чем могли.

— Надо бы отнести ребятам, тоже ведь есть хотят, — сказал я. — А в чем?

— Знаю в чем, — быстро сообразил Виктор. Он открыл противогазную сумку, вытянул за гофрированную трубку противогаз и решительно швырнул его в сторону. — Вот вам и торба. Легка, удобна. Не в котелке же картошку нести, тут руки свободны.

Яков боязливо втянул голову, поежился.

— А не попадет? Все-таки военное имущество. За нами числится.

— «Числится, числится», — передразнил его Виктор, уже укладывая картошку в противогазную сумку. — Ты полагаешь, что здесь, в Подгорном, будут сличать вещевые аттестаты? Хозяев долго придется искать. — Он сделал вращательное движение рукой. — Оглянись, посмотри.