Очень маленькое созвездие. Том 2. Тихая Химера

И вдруг проснулся уже в темноте, на берегу, но все еще в лодке, укутанный в несколько одеял. Поздний вечер, в верхушках сосен висели огромные яркие звезды, рядом сидел Вир, а невдалеке бродил Тихон, вокруг которого бегал Волчонок. Юм, роняя одеяла, застенчиво вылез из лодки, и все вдруг оказались рядом, отняли спасательный жилет, заговорили весело и громко. Вир привез к ужину коробку с интересной едой, и разрешил снова разжечь весело заскакавший рыжий костер. Юм опять собирал шишки и веточки, оглядываясь на оранжевые пятна света, густые тени и Волчонка рядом, потом пил у костра горячее сладкое молоко, и все подсовывали ему разные рулетики и колбаски. На тарелке уж не было места. Он улыбался, грелся, вежливо со всеми разговаривал, и никак не мог понять, за что ему отдельная райская жизнь. Стал подозревать плохое. Загрустил и спросил:

– Значит, мне теперь нельзя с другими детьми?

– Почему? – Вир поставил свою кружку. – Можно. Но мы решили, что проходить психологические тесты и выяснять потолок интеллекта тебе никакого смысла не имеет. В этом смысле ты нам ясен. Введем тебя сразу на последний этап, чтобы ты сам определился, куда тебя. У нас же все школы со специализацией. Вот и выберешь себе школу.

– Как?

– Километров восемь за день по лесу пройдешь? – спросил Тихон.

– Наверно.

– Тогда послезавтра утром мы тебя и высадим с первой группой.

– А что нужно будет делать, кроме как куда-то по лесу идти?

– Послезавтра узнаешь. Ничего, с чем бы ты не справился, – успокоил Вир. – Завтра еще денек здесь проведешь, в тишине…Отдохнешь. И сейчас разумнее всего лечь спать.

– Ага, – вяло согласился Юм.

– Тебе не будет страшно сейчас, ночью в лесу?

Юм изумился:

– Страшно? Это на планете-то?

Тихон засмеялся:

– Все ясно. Да и охрана останется.

Почему-то Вир не торопился улетать. Пока в домике Юм умывался, чистил зубы, потрошил пакет с пижамой, Вир и Тихон стояли у кромки воды и о чем-то совещались. Юм, уже в пижаме, подошел к открытому окну посмотреть на два черных силуэта у поблескивающей воды. Это напомнило что-то неуловимо пугающее, какой-то след забытого ужаса, и он, поежившись, отвел глаза на переливчатые красно-черные угли кострища. И засмотрелся. Горьковато тянуло дымом и холодной свежестью с озера. Всплыла музыка, которая разбудила его утром, и вдруг он догадался – если б Виру нужно было разбудить всех остальных мальчишек и девчонок, кроме него, он выбрал бы совершенно другую музыку. А эта была только для Юма, и, вдохнув поглубже всю эту ласковую теплую ночь, он тихонько запел. Тихо-тихо, чтоб не слышно было далеко…

Крадущийся под окном Рыжик вдруг лег в траву и замер. Юм очнулся и смолк. Нельзя же петь! Нельзя! Он поднял глаза к звездам в сосновых лапах, посмотрел на далекую светящуюся пыль в небе, на выползающий с северо-запада рукав легийской галактики. Петь нельзя, летать нельзя. Две недели на борту крейсера Яруна он не пел. А сколько же не летал? Как же это он вытерпел так долго? И сколько еще терпеть?

Оторвав глаза от космоса, он, ежась, сел на подоконник. Опять холодно как… Вир снаружи стоял рядом. Когда он подошел?

– Юмис, – Вир очень осторожно взял его руку. – Спасибо, что ты так вел себя сегодня.

– Как? – не понял Юм. Рука Вира была горячей и он сразу стал согреваться, только затылок мерз и ноги.

– Ты такой тихий всегда?

– Не знаю, – растерялся Юм.

– Я маленького тебя помню, но до сих пор я до конца не верил, что ты… Что ты – настоящий. Хоть и такой тихий.

– Это ты про что? Про математику?

– Про сочинение, – усмехнулся Вир. – Если б я только мог сказать тебе, что вспомнил, когда увидел тебя… Надеюсь, скажу когда-нибудь. Юмис! А ты хочешь отдать в уплату за Дар… Сам не понимаешь еще что. Себя самого, Юм..

– Уже отдал, – усмехнулся Юм. – Только на Дар не хватает.

– Ты жесток, Юм.

– Не знаю. Я правда думаю так, как написал. Во мне ничего нет хорошего и полезного кроме того, что я этот «Юмис»…

– Какая же ты балда, Юм, – сердито сказал Вир. Он стоял снаружи за окном, облокотившись о подоконник. Лица не было видно, только слегка серебрились волосы, но Юм чувствовал, что этот мудрый и надежный человек сейчас рассержен и раздосадован: – Что, согнать сюда бригаду психиатров, чтоб убедили тебя в обратном? Ну, как тебе не стыдно? Ты сильный, умный, честный – да ты посмотри на себя: как ты смеешь говорить, что никуда не годишься? Ох, Юмасик, умный-то ты умный, но что-то главное в жизни все-таки перепутал…– Вир вздохнул, помолчал и сказал в сердцах: – Да плевать мне на твой Дар, чудовище ты мелкое, у миллиардов людей ничего такого нет – что, разве они копейки стоят? В тебя как в навигатора вложено столько, что хватило б на тысячу обычных детей, а сколько было других затрат! А сколько было потрачено всего, чтоб тебя найти и спасти… Что, заставлять тебя расплачиваться?

– У меня ничего нет…– продрало по хребту ознобом и подвело живот.