Очень мужская работа

Клубин тоже вышел, но остался рядом с машиной. Зажимал один глаз ладонью в перчатке. Тополя, отошедшего на десяток метров, он уже не видел в темноте, но смешно таращился, ориентируясь на скрип подмёрзшей земли. А вокруг тёплой полянки снега было по щиколотку, ещё прошлогоднего. Следы только старые, дырки в насте, заметённые всклень и тоже прихваченные морозцем. Фуха в кабине героически боролся с кровотечением, матерясь громко и с чувством.

— Олегыч, попросите вашего сынульку прибрать звук, — сказал Тополь так, чтобы Клубин его услышал, и не децибелом громче. — Накликает. А у нас в машине снаряга. И Шопотов бойтесь. Ну, вы знаете, чего я вам.

Он переступил через пар, попробовал ногой травку. Подошёл к ящику, сдвинул брезент и приоткрыл крышку на два пальца. Проверил. Всё нормально, мин нет. Он откинул крышку. Его обдало смешанным запахом горячего пластика, жести и почему-то — хлеба. Брать отсюда в начале выхода было и нечего, и не принято, но заглянуть стоило.

Сундук для мертвеца. Так назывались личные и общественные лабазики при окнах в Зону. Хранилось там немногое, но чрезвычайно полезное.

Два ящичка патронов 5.45 россыпью. Тючок с гражданской одеждой (там были и неношеные джинсы, пожертвованные когда-то самим Тополем, ему оказались малы). Два ПМ в кобурах и целлофане, третий исчез, кстати. Канистра с живой водой из Серебряного ручья — почти пустая, между прочим, не забыть бы, ручей почти наверняка придётся переходить. Аптечку сильно распотрошили. Да, кто-то возвращался побитым: бинтов совсем нет, и тюбик с биоклеем выдавлен полностью. Тополь порылся в тряпье и достал молескин. Аккуратно раздёрнул заедающую молнию. Открыл страницу, заложенную карандашом. Крайняя запись. Незнакомые каракули.

«Взял много братья вернулся рваный. Собаки потом голегром битый помял. Диатез обкаменел на Поросятнике, Малый в лужу у Межи провалился, когда голегрома в стволы брали. Хабар бросил на Меже сверху, на девятом шесту, не прятал. Кто возьмёт тот дешёвка, кровью помыто. Два «пенсне» целых, жёлтая «77-иваси» и полкило «пляшущих человечков». Вернусь за хабаром и Малым через неделю. Взятое восполню. Выходил 2 января, через П. Сегодня какое не знаю, ночь. Вроде пятое должно быть.

Хохмач».

— Не сегодня ли ты, Хохмач, должен был выходить? — пробормотал Тополь, складывая потрёпанную книжку и зарывая её обратно в тряпьё. — Ах, не спросил я у Перечитайлы, кто же отказался… Два «пенсне» похерил, считай, новая тачка. Сегодня-завтра уже треснут, «пенсне»-то…

Тополь, сам не зная зачем, достал из ящика PDA в чехле, верхний — из целой стопки. Как мы мучились, когда заглушили FM Синоптика! Как мы привыкли к этим радиосканерам! Как было удобно! «Переносной детектор аномалий» — очень остроумное название, приблудными писателями превращённое в нечто несообразное по глупости. Но Комбат нашёл Карьер, организовался профсоюз, Матушку начали продавать Прогрессивному Человечеству, и нас, вольных ходил, задавили. Почти сразу же обрезали радио. Изобретатель и владелец «Радио Активность», никогда в Зоне не бывавший программист Вася Волчок по прозвищу Синоптик, сгинул буквально на полуслове (как раз был на связи с ним негр Рамон Мусульманин), и никто так и не узнал, кто Васю взял и что с ним сталось. Лично Тополь был уверен, что взяли Хозяева. Люди бы просто не осмелились — тогда во всяком случае. Тогда, пять лет назад, нас было в десять раз больше, и Синоптика мы берегли как зеницу ока.

Старшие профсоюза, конечно, знают Васину судьбу, но… Не удивлюсь, если его, Васю, как раз и заставили работать главным глушителем, и сидит он сейчас в недрах Саркофага за облезлым пультом, забивает свои же родимые частоты чёрным шумом… И кормят его похлёбкой из бюреров, и кожа с него сходит раз в неделю кусками, и пришивают её обратно тетивой из паутины…

— Костя! — услыхал Тополь и очнулся. В руке был PDA, не наручный, ручной. Откуда он у Тополя? Какой сейчас год?

— Костя! — снова позвали его, и Тополь пришёл в себя.

— Оле… — Он закашлялся. — Олегыч, я тут, всё в порядке. Стойте, где стоите.

— Костя, да два часа тебя нет уже!

Осознав эти слова Клубина, Тополь уронил прибор в ящик.

Так. Вот так вот. «Перед выходом проверь — не сошёл ли ты с ума.

Если всё-таки вышел — значит, точно сошёл».

Старая мудрость. Писанная даже не кровью.

Кровавой мозговой жижей.

На фаянсовых плитках подземных этажей Станции.

Невыводимо.

Глава 5 ТОПОЛЬ РАЗОРУЖАЕТСЯ ПЕРЕД ПАРТИЕЙ