Очень (не) обычная история

— Что значит, надо? — она наконец-то разворачивается и садится на подушках.

Я сразу замечаю, что с ней что-то не так. Красные, припухшие глаза и такой же нос.

— Ты что плакала? — скорее констатирую, чем спрашиваю.

От ее расстроенного вида у мен внутри режет где-то в районе сердца. Но я не могу дать слабину. Если сейчас начну ее жалеть, я не смогу сказать то, что собрался.

— Нет! — с обидой в голосе, резко говорит она. — Так, ты не ответил. Что значит, надо?

— Просто поверь на слово, — открываю бутылку, наливаю джин и протягиваю Ане стакан. — На. Выпей.

Она берет его одной рукой.

— Егор, что-то случилось? — я смотрю в ее глаза и вижу, как удивление вперемешку со злостью сменяется испугом.

— Да, — тихо отвечаю.

Аня таращит на меня свои переруганные глазища, держа дрожащей рукой стакан. — И случилось это давно, — делаю глоток прямо из бутылки.

— Ты хочешь мне сказать, что не любишь меня? — так же полушепотом произносит она.

— Нет… То есть, да… Точнее это сейчас вообще не при чем, — устало тру ладонью глаза.

Обычно у меня нет проблем с речью, а сейчас, как на зло, слова никак не идут в голову.

— А что тогда? — она подсовывается ближе ко мне.

— Мне надо тебе кое-что объяснить… Я пытаюсь сказать что…

— Что? — она подсовывается ещё ближе и хватает меня за руку.

Черт! Как же это тяжело!

— Что… — сглатываю подступивший к горлу комок, — что много лет назад у меня с твоей мамой были отношения.

— Ты шутишь? Это шутка такая? — практически вскрикивает она.

— Нет. Не шучу, — говорю и смотрю на неё в упор.

— Так не бывает. Нет, — она отрицательно крутит головой. — Это же не турецкий сериал. В жизни так не бывает.

— Я сам в шоке.

Аня опускает глаза, несколько секунд смотрит на стакан в своих руках, а затем делает два больших глотка. И в эту же секунду начинает задыхаться.

— Твою мать! — бросаюсь к ней. — Дыши! Носом дыши! Глубоко!

Хватаю ее за плечи и заставляю повторять за собой.

— Вот так. Вдох-Выдох. Вдох-выдох.

Она вспоминает принцип дыхания и начинает повторять за мной. Я со всей дури прижимаю ее к себе и чувствую, как моя рубашка становиться мокрой от ее слез.

— Ань, не плач. Прошу тебя. Мне самому от этого всего плохо, — смотрю на свернувшуюся клубком и рыдающую в подушку мою девочку. Смотрю и боюсь к ней даже прикоснуться. По щекам катятся слёзы. Ресницы дрожат. Практически до крови искусаны губы.

Я готов сейчас сожрать себя изнутри лишь бы она не плакала. Лишь бы ей не было так больно.

— Как это с нами случилось? — она поднимает на меня свой потухший взгляд. — И главное, почему? Почему именно с нами, Егор?

— Если бы я знал… — отвечаю вполне искренне. — Я не знаю. У меня нет ответов на твои вопросы, — обхожу кровать и опускаюсь на пол рядом с ней.

— И что же нам теперь делать? — Аня спрашивает осипшим от слез голосом.

— Этого я тоже не знаю…

Я действительно не знаю, как правильно поступить в данной ситуации. Отпустить ее и закончить эти отношения — не смогу. Насильно держать ее рядом с собой тоже не стану. Навязывать ей свои желания не буду. Она сама должна все для себя решить. Я собираюсь ломать жизнь молодой, любимой девушке.

— Я хочу побыть одна, — она отворачивается от меня к стене. — Скажи водителю, пусть меня домой отвезёт. На квартиру.

Я теряюсь буквально на секунду. Реально теряюсь. Раньше со мной такого не было. Но спустя несколько секунд все же отвечаю: — Я запрещаю. Я не пущу тебя в тот клоповник.

Еще чего не хватало. Я был там и видел — обшарпанный подъезд, неадекватные соседи, там даже район неблагополучный. Захочет жить отдельно — не вопрос. Я сниму ей квартиру. Нормальную. В новом доме. Но туда не пущу.

— Егор, — умоляющее произносит она, — я не могу сейчас находится с тобой рядом. Честно. Просто не могу. И слышать тебя не могу. Мне плохо… Отпусти меня домой.

И мне детка, плохо. Ты даже не представляешь насколько…

Я взрослый мужик. Время от времени решаю серьезные вопросы. Иногда не самыми законными методами. У меня огромный бизнес. Многие люди зависят от меня. Я могу купить себе все, что захочу. И кого захочу. А здесь, сейчас перед ней я бессилен. Она моя слабость. Аня даже не представляет, что делает со мной, особенно когда она такая. И если бы мне надо было убить себя, только чтобы ей стало легче, чтобы ей не болело, я не раздумывая сделал бы это.

— Нет, — пауза. — Я сам уеду, — соскребаю в душе остатки своего самообладания. — Сегодня переночую в клубе. Только прошу тебя, останься здесь. Никуда не едь. Хорошо?

Уставившись отрешённым взглядом в пустую стену, Анна молча кивнула в ответ. Абсолютно не подозревая, о том, что её молчание больнее тысячи самых ужасных и грязных слов.

Оставив Аню одну в доме, я уезжаю в клуб.

Мне сейчас, как никогда, хочется ужраться до потери пульса.

— Добрый вечер, Егор Владимирович! — подбегает ко мне администратор.

— Привет. У нас есть пустой номер и желательно где-то подальше ото всех?

— Одну минуту, — парень опускает взгляд в экран планшета, что-то нажимает, а затем отвечает, — есть на четвёртом этаже. Вот, — протягивает мне ключ карту.