Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев

Через два дня после встречи Локарта с Троцким произошли драматические события. В субботу 16 февраля правительство Германии телеграфировало русским, что в отсутствие мирного договора военные действия возобновятся в полдень в понедельник. Ленин и Троцкий были потрясены, но не предприняли никаких немедленных шагов. Ленин, который все время выступал за мир, напомнил Троцкому об их личной договоренности, по которой тот должен теперь принять мирные условия Германии. Троцкий отмахнулся от этой идеи: он все еще был убежден, что немцы на самом деле не пойдут в наступление[100]. Между тем эту новость держали в строжайшем секрете от русского народа; даже военных не проинформировали о том, что им, возможно, придется опять воевать. В воскресенье вечером – когда Локарт, капитан Хикс и Мура касались в разговоре этой темы – Центральный комитет большевиков начал ее тайное обсуждение, которое продлилось всю ночь.

К утру понедельника уже стали поступать донесения о военной активности немцев вдоль линии фронта. Те, кто был достаточно прозорлив, чтобы знать, что происходит, встревожились. Локарт, который теперь ежедневно встречался с Троцким, записал в своем дневнике, что надежда на способность большевиков оказать сопротивление немцам мала. Россия вполне может оказаться завоеванной, что будет катастрофой для союзников. «Похоже, наша миссия подошла к концу, – написал он. – Троцкий говорит, что, даже если Россия не сможет оказать сопротивление, она будет вести партизанскую войну, сколько сможет»[101].

В полдень понедельника немецкие войска перешли в наступление. Истощенные силы русских оказывали им слабое сопротивление, и к концу недели немецкая армия захватила большие территории, чем за все предыдущие три года[102]. Тем временем испуганные, сбитые с толку большевики яростно спорили между собой. Ленин, боясь уничтожения России, краха большевистского режима и конца всех надежд на революцию, настаивал на том, что необходимо узнать, какие условия выдвигает Германия, и принять их.

К воскресенью 23 февраля немцы захватили большую часть земель на западной границе России от Украины до Балтики. В тот день они выдвинули свои условия: Россия должна уступить им всю территорию, которая на тот момент находилась в их руках. Мура лично пострадала от немецкого наступления и условий мира: Эстония – родина мужа – и ее любимый Йендель остались на захваченной территории.

В тот же вечер Мура снова пришла на ужин в дом номер 10 на Дворцовой набережной с группой друзей. Ее знакомство с Локартом становилось все более тесным. Агент Великобритании находился под глубоким впечатлением от этой молодой женщины. Локарт считал, что русские женщины более смелые и «лучше во всех отношениях» своих мужчин. Он восхищался умом Муры, и его волновала магнетическая харизма, которой она обладала. Она владела языками – бегло говорила по-английски, по-французски, по-итальянски и по-немецки. «Она была не просто очаровательной, – вспоминал он много лет спустя, – она была поразительно начитанна, чрезвычайно умна и мудра не по годам». Локарт был человеком своего времени и не мог не добавить, что ее мудрость – исключительная, потому что «в отличие от многих умных женщин она умела слушать умных мужчин, которые обладали знаниями и могли ими поделиться».

Но для Локарта, как и для многих других людей, она была больше чем все это; самое главное впечатление, которое производила Мура с ранней юности до глубокой старости, выражалось просто: «Мужчины ее обожали»[103].

В эти февральские и мартовские недели 1918 г., когда мир вокруг снова заполыхал пламенем, между английским агентом и русской дамой стала крепнуть связь. Мура демонстрировала «высокомерное пренебрежение ко всей мелочности жизни и бесстрашие, которое было непроницаемо для трусости», как заметил Локарт. «Ее жизнестойкость… была огромна и воодушевляла каждого, с кем она вступала в контакт». Чем больше он узнавал о ней, тем больше ею восхищался. «Там, где она любила, был ее мир, а жизненная философия делала ее хозяйкой всех последствий. Она была аристократка. Она могла бы быть коммунисткой. Она никогда не смогла бы быть представительницей буржуазии». Их знакомство началось на людях и медленно, незаметно становилось все более личным. «В те первые дни, – вспоминал он, – я был слишком занят, слишком озабочен собственной значимостью, чтобы думать о ней больше, чем разве что мимолетно. Я увидел в ней весьма привлекательную женщину, общение с которой делало ярче мою повседневную жизнь»[104].

Она станет для него гораздо больше, чем просто привлекательной женщиной, – бесконечно больше. А пока Локарт и Мура строили небольшой рай для себя в обстановке вновь разгорающейся войны и мраке доведенного до нищеты города.

Глава 5. «Какими детьми мы были». Февраль – март 1918 г.