Очень осенняя книга года Белой Металлической Крысы

Очень хочется писать о добром и веселом. Ну, мешают этому террористы, украинский кризис и украинская же гражданская война, война в Карабахе и агрессивность НАТО и Турции, «ближневосточный мирный процесс», новая холодная война и идиотизм всех и всяческих чиновников и бюрократов – американских, европейских, израильских, российских… Так ведь когда было иначе? Никогда. И не будет. Поскольку люди – сами по себе, а бюрократы – сами по себе. И справедливости для всех не будет, чтобы все жили долго и счастливо, зло было наказано, а добро торжествовало. Как там у братьев Стругацких в «Пикнике на обочине» было? «Счастья для всех. Даром. И пусть никто не уйдет обиженным». Гениальная идея – жаль, неисполнимая. Причем даже понятно почему.

Все это как на пляже – на морском песке дети ведут себя по-разному. Одни строят себе и строят. В основном замки со рвами и башнями. Пускают во рвы воду и страшно ей рады. Другие, особенно маленькие, бестолковые по возрасту, любят подбежать и растоптать. Зачем – Б-г весть. Нравится им это дело. Ломать – не строить. Сам построить не может, так пускай и у другого не будет. Автор сто раз это сам видел и неоднократно подвергался атакам маленьких варваров на пляжах города Одессы, куда его в детстве возили дышать морским воздухом и питаться экологически чистыми и дешевыми овощами и фруктами. Ведь в Москве ничего такого не было и не предвиделось ни в какой коммунистической перспективе. Если, конечно, не считать спецраспределители для госпартначальства, но кто их видел и кто там бывал…

Яблоки-семеринка стоили в 60 – начале 70-х двадцать копеек за килограмм. Помидоры – от трех до семи. Когда они поднимались до десяти-пятнадцати, народ начинал ругать советскую власть и спекулянтов. Тем более что цены потихоньку росли, а скумбрия и кефаль с Привоза куда-то исчезли. То ли в Турцию ушли, то ли их съела рыба-луфарь. Однако воспоминания остались. И в огромной мере легли в основу жизненного опыта автора – наряду с московскими. Так что привычка радоваться жизни просто потому, что она есть, и не рушить чужое у него осталась именно с Одессы. Иначе в ходе перестройки, приватизации и распада СССР он вел бы себя иначе. И не исключено, что в результате был бы значительно богаче. Хотя точно так же не исключено, что давно лежал бы в могиле, как многие из разбогатевших в 90-е.

Мечта идиота: чтобы настал когда-нибудь момент, когда будет написано все, что надо оставить для подрастающих поколений, которые ничего этого не застали. Описаны все места, ситуации и люди, которые всплывают откуда-то из глубин памяти, когда руки опускаются на клавиатуру компьютера. Рассказаны все байки. Расставлены все точки над «i». Можно было бы просто бродить по лесу или собирать грибы, на что хватало времени только в детстве. Не срываться по звонку в теле– или радиоэфир. Не читать больше лекции студентам – какое уж поколение эти лекции слушает, а толку от них всех куда как мало. И даже, страшно подумать, можно будет спокойно бродить по музеям, проводя там времени столько, сколько хочется, а не столько, сколько осталось до очередного мероприятия, на котором надо присутствовать.

Хотя – грех жаловаться. Для бешеной собаки сорок верст не крюк, но все упомянутое, что сжирает время и заставляет крутиться как белка в колесе, автор сам себе на голову и придумал. Со школьного детства был активным, тогда это называлось «общественник». Таким, к сожалению для жены, и остался. Надо, не надо – затычка в каждой бочке. Шестнадцать общественных нагрузок в Московском институте стали и сплавов – в кругу друзей это называлось «исполняющий обязанности факультетского бюро ВЛКСМ». Оперотряды всех уровней и добровольная народная дружина в особо крупных размерах – игра в шерифов это была, что ли? Кто-то крутился ради карьеры, и некоторые даже ее делали. Автор категорически ни на какую карьеру никогда не был способен. Органически. В связи с чем периодически сцеплялся из принципиальных соображений с какой-нибудь сволочью, что в свое время перекрыло ему карьеру и путь в партии – и слава Б-гу!

Шило в известном месте у автора, очевидно, осталось и после того, как он оставил комсомольско-оперотрядную стезю. Именно оно, это шило, погнало его в советское еврейское подполье, а потом в процесс строительства российской еврейской общины, при всей условности самого этого понятия. Причем даже начало повествования об этом интереснейшем времени и людях, которые были и отчасти остаются вокруг, заняло целую книгу. Нерассказанного там осталось еще книг на пять, но это другой вопрос. Раввины и раввинские войны, олигархи и схватки миллиардеров за статус «главного еврея». Жулики и святые – в прямом смысле этого слова…