Очень осенняя книга года Белой Металлической Крысы

Всю жизнь страшно разбрасывался. Время, которого, в общем-то, у каждого немного, делил между общественной работой, благотворительностью, преподаванием, наукой и бизнесом так, словно собирался прожить две-три долгих жизни. Потом еще радио, телевидение, книги и телеграм-канал добавились… Общественник и меценат был крупный, преподаватель вроде бы хороший – студенты любили, ученый неплохой, бизнесмен менее чем посредственный. Управление корпорацией доверил бывшим менеджерам, давно ставшим партнерами. Почему до сих пор не вытеснили из бизнеса – вопрос не экономики, а человеческих отношений. Для деловых партнеров всегда был не столько начальником, сколько талисманом. Мирятся с тем, что доходы политические связи не приносят, а уровень расходов далеко выходит за рамки представлений о разумном соотношении прибыли и благотворительности. У директоров корпорации сложилось устойчивое мнение, что деньги автору нужны только для того, чтобы раздать их «ученым и евреям». Ну, дом еще построил. Все-таки семья. Жена, дети, внуки…

В 90-е годы принципиально не участвовал в приватизации и, как следствие, вне «тусовки». Пока другие, управляя страной, делали миллиарды, писал книги, экзаменовал студентов, защитил диссертацию и вел активную общественную деятельность, изредка уделяя время зарабатыванию денег. Уровень собственных доходов устраивает, в отличие от многих из тех, кто начинал тогда же, но не дожил до времен дележа плодов первоначального накопления капитала. Никогда не имел деловых врагов, с конкурентами предпочитал договариваться, а рэкетировать фирму было бесполезно и небезопасно: ни одна «крыша» так и не рискнула заняться небольшим, хорошо охраняемым офисом, куда в качестве гостей часто заезжали то израильские министры и западные миллиардеры, то высшие чины ООП. Понять не могли – кто там сидит. Опять же, с начала сирийской кампании ВКС России там и другие гости часто бывали и бывают, причем из всех ведомств… Нарываться-то, конечно, в теории можно, но зачем? Вот бандиты и не нарываются.

Своим друзьям всю жизнь бескорыстно предан. Они охотно этим пользуются, хотя отнюдь не все ответили взаимностью. Ну, что теперь считаться? Если где-то дураком и был, так сам того хотел. Тем, кто работает в команде, всегда позволял самые рискованные эксперименты и своих людей защищал всегда. Многие из них ценят это больше, чем деньги, хотя некоторые зарабатывают не меньше, а кое-кто и больше. И это правильно. Нехарактерно для нынешней российской системы деловых отношений, с ее чрезвычайным жлобством и хищничеством, но куда более толково по результатам. Всем в системе должны заниматься люди, которые могут сделать больше босса и лучше него, а то так и будешь единоличным хозяином всего, только стоить оно будет три гроша. Чрезвычайно вспыльчив и очень несдержан на язык. Особенно нетерпим к людям непорядочным, даже если самому они ничего не сделали и действуют «в рамках». Как следствие, настоящих врагов мало, но недоброжелателей с избытком. Привычки такого рода вредны для карьеры. Именно поэтому никогда ее не делал.

Институт Ближнего Востока в разные периоды времени называли структурой, работающей на ФСБ, ЦРУ, Моссад, иранцев или арабские мухабараты. Иногда на всех сразу. На деле он дает возможность профессионалам, занимающимся современным Израилем, исламским миром и Ближним Востоком, издавать работы быстро, без навязанных сверху «соавторов» и с гарантией, что все ими написанное без купюр ляжет на столы российских политиков, имеющих право принятия решений. Итогом стали несколько сот изданных институтом книг, кафедра иудаики в ИСАА МГУ и статус профессора ИСАА. У структуры устойчиво хорошая репутация в кругах профессионалов, а московские студенты-востоковеды на лекции валом валят. При этом отказался ввести институт в систему Российской академии наук, даже когда оно того, с точки зрения окружающих, еще стоило (Примаков предлагал), и не конвертировал его известность ни в политическое влияние, ни в государственный пост. И правильно сделал. Сегодня это яснее ясного. Отобрали бы и загубили бы дело.