Очень плохая история

– Мне? – переспросил он. – Я убежден, что он невиновен. Мы долго говорили с Шоном, и я навел кое-какие справки. Я полностью уверен, что он не совершал убийства. Полиция облажалась. Спешу добавить, речь не об MPS, так что не бросайтесь защищать своих. Все происходило не в Лондоне, а за его пределами, в одном из графств. Шон попался им на глаза, и они подогнали доказательства. Следователю было лень этим заниматься, а адвокаты оказались не лучше. Состряпали дело на скорую руку, поставили галочку и забыли о случившемся. Проблема, однако, в том, что они посадили не того человека.

– В жизни всякого дерьма хватает, роз никому не обещают, – кивнула Ева. – Но давайте все-таки ближе к делу: вы-то почему в это влезаете?

Дюран переменил позу и с шумом выдохнул воздух:

– Потому что мне интересно.

– Вы хотите сказать, что система правосудия коррумпирована? Это ваша позиция?

Он наклонил голову:

– В некоторых случаях – безусловно. Но здесь я подозреваю скорее некомпетентность, чем что-либо другое. Ведь им откровенно насрать. Никто из них не под ударом. Они благополучно отправляются домой под бочок к своим женам и преспокойно спят, ни о чем не тревожась. А за их халтурную работу изо дня в день годами платят такие, как Шон.

Ева сдержала улыбку. Какая ирония – слышать, как Дюран рассуждает о высокой морали и изъянах правосудия. Уж он-то годами успешно скрывался от системы. Ну ладно, пусть. В чем-то он прав, как ни обидно это признать. Время от времени ей приходилось видеть своими глазами, как ее коллеги – офицеры полиции – упрощали себе жизнь, занимаясь расследованием. Обычно из-за лени, бывало, из-за перегруженности, а иногда, как сказал Дюран, по причине некомпетентности. Если уж такое случалось в лондонской полиции, где самый высокий процент ежегодной раскрываемости убийств, то что уж говорить о провинции, где убийства происходят намного реже. Расследование «провинциальных» случаев всегда привлекает внимание прессы, и журналистский хайп очень мешает работе. Находясь под постоянным давлением, полицейские с целью получить скорейший результат неизбежно ошибаются. Даже самые лучшие из них порой из-за напряжения не видят, что у них под носом. Так что ошибки случались, пусть этому и не было оправдания. Но Ева напомнила себе, что она здесь для того, чтобы выяснить совсем другой вопрос: что он знает о ее ситуации? И все на этом.

– Так какое отношение все это имеет ко мне?

Дюран слегка наклонил голову и в упор посмотрел на нее. В помещении было слишком душно, и Ева внезапно почувствовала, что у нее кружится голова. Его покрытый темными волосами череп блестел от пота, белки глаз отливали желтизной. Он выглядел тяжелобольным. Печень? Возможно, он испытывал боли, отсюда и его скованность. Запахи не распространялись за пределы перегородки, и Еве стало любопытно, пользуется ли он по-прежнему «Пако Рабаном», разрешают ли в тюрьме такую роскошь. Ну наверное. Если у него есть доступ к мобильному телефону, то уж одеколон точно должен быть.

– Мне нравится, как вы действуете, – спокойно произнес Дюран. – Вы обращались со мной с уважением и вежливостью, в отличие от многих ваших коллег. Я не забываю таких вещей. С вами несправедливо обошлись, Ева. Я помогу вам, и вы возьмете верх в этом деле. Но я бы хотел, чтобы взамен вы сделали кое-что для меня. До слушания еще есть время. Может быть, вы используете его, чтобы помочь Шону? Подумаете, как найти что-то новое, что проглядели другие? Это все, о чем я прошу.

Просьба застала ее врасплох. Меньше всего она ожидала такого поворота.

Ева покачала головой:

– Почему бы вам просто не нанять частного детектива?

– Разумеется, я могу это устроить. Все возможно, даже отсюда. Но вы сделаете эту работу намного лучше. Вы – классный профессионал, Ева. У вас есть необходимый опыт, и плюс к тому вы понимаете, как функционирует система изнутри. Если кто-то и сможет заметить изъян в этом расследовании, то только вы. Я щедро заплачу вам за ваше время…

Она почувствовала, что краснеет:

– Мне не нужны ваши деньги.

– Ах да, я и забыл уже про вашу гордость. Ни в коем случае не хочу оскорбить вас, но ваша репутация подмочена, и, если судить по тому, что я слышал, скорее всего, вы потеряете работу. Как я понимаю, это удар по вашему эго. – Фраза повисла в воздухе. – Так что, – продолжил он, – нравится вам это или нет, моя помощь вам понадобится. Я предоставлю вам доказательства того, что вам устроили ловушку. И разумеется, назову имя того, кто это сделал и почему. Такая информация поможет вам защититься и на внутренних разбирательствах, и на суде, если до этого дойдет. Во всяком случае, если вы все же не добьетесь того, чего хотите, газеты будут в восторге, если вы продадите им свою историю. А что касается Шона, вы получите моральное удовлетворение от осознания того, что помогли невиновному.

Ева какое-то время смотрела на него. Как ни хотелось верить Дюрану, звучало неубедительно.

– У вас есть какие-то религиозные убеждения или что-то в этом роде? – спросила она.

На тонких губах Дюрана появился тончайший намек на улыбку: