Очень плохая история

— Хорошо, — сказал он после паузы. — Когда Фарреллу было двадцать с чем-то лет, еще до того как он женился, его арестовали по подозрению в изнасиловании. Он признал, что у него был секс с этой женщиной, но утверждал, что по взаимному согласию. Полиция решила не выдвигать против него обвинение. Двенадцать лет спустя, когда его семейная жизнь рухнула и жена выставила его из дому, он снова был обвинен. Женщина двадцати лет, с которой он познакомился в ночном клубе в Свиндоне, подала жалобу, что Фаррелл последовал за ней из клуба и изнасиловал ее. И снова он заявил, что она сама согласилась на секс, но в этот раз его взяли под стражу. Однако, когда Королевская прокурорская служба изучила видеозаписи из ночного клуба и с улицы, стало ясно, что для вынесения обвинительного приговора оснований нет, и дело закрыли. Ничего из этого не всплыло потом в суде, но я уверен, что это повлияло на мнение полиции и Прокурорской службы, и они уверились, что поймали виновного. И, как следствие, не стали трудиться искать кого-то еще.

Ева в изумлении смотрела на него:

— Так значит, у этого человека уже есть опыт сексуального насилия. И вы всерьез считаете, что это не имеет значения?

— Да, не считаю. Человек невиновен, пока не будет доказана его вина. Разве не так гласит закон?

Ева тяжело вздохнула, не отводя взгляда. Что еще он скрывает?

— Не согласна. Считаю, что это заслуживающая интереса информация, и она весьма уместна в создавшихся обстоятельствах. Один раз можно пропустить, но два раза? Тут уже складывается закономерность, особенно если учесть обвинения в преследовании, выдвинутые против него Джейн.

В глазах Купера вспыхнула злоба:

— Какая, к черту, закономерность! Полиция все проверила.

Ева пожала плечами:

— Возможно, были и другие случаи, которые неизвестны полиции. Вы хоть потрудились проверить?

— Это не имеет значения, — хрипло произнес он. — Фаррелл не насильник. Такого обвинения против него никогда не выдвигалось.

Она устало покачала головой. Даже если против Фаррелла официально не выдвигали обвинений в совершении преступлений на сексуальной почве, такое прошлое — отнюдь не норма. Не зная деталей, невозможно сказать, что за этим стояло, но отметать такие эпизоды как не имеющие значения — значит, не понимать сути дела.

«Купер никуда не годится, как и все остальные», — думала она. Ничего не говорит о прошлом Фаррелла, пока не начнешь выуживать у него информацию, пытается передергивать факты в пользу Фаррелла даже в разговоре с ней. Понятно, что у каждого есть собственное мнение, а Купер, уверенный в невиновности Шона Фаррелла, вероятно, потратил столько времени и усилий на поиски доказательств, что потерял всякую объективность и не может видеть вещи такими, каковы они есть. Что ж, на данный момент у нее достаточно информации.

Она встала и взяла сумку:

— Вы пробовали добиться, чтобы провели повторную проверку вещественных доказательств?

— Конечно. Но, как вам известно, в нашей стране нет права повторной проверки, как и нет никакой последовательной политики в этом вопросе. Все это чистая лотерея. Полиция Уилтшира, как она теперь называется, отказалась это делать на основании того факта, что защита имела полный доступ ко всем материалам. Вполне возможно, что вещественных доказательств больше нет… или у них нет к ним доступа, и поэтому, может быть, они отказываются проверять.

— То есть как? Они же обязаны хранить вещдоки.

— Скажите это еще одному невиновному человеку, которому мы тоже пытаемся помочь. Не буду входить в детали, просто скажу, что полицейские кретины из Хэмпшира то ли потеряли все вещдоки, то ли намеренно их уничтожили.

«Купер многозначительно посмотрел на Еву», — как будто опять счел ее виноватой. Но, по сути, он прав: хотя в директивах Министерства внутренних дел оговорено, что вещественные доказательства должны храниться в течение тридцати лет, они периодически пропадали, что иногда приводило к катастрофическим последствиям. Да, это недопустимо, но так было. Что она может тут сказать? На всяком поприще возможны ошибки, и полиция не исключение.

— Возвращаясь к Шону Фарреллу, — продолжал Купер, — неважно, что защита оказалась более чем некомпетентной и что наука шагает семимильными шагами. По мнению полиции, если поезд ушел, то он ушел.

— А как насчет Комиссии по пересмотру уголовных дел? Разве она не для этого существует?

— Предположительно, да. Это наша последняя надежда, хотя вообще-то от них толку мало, — категоричным тоном произнес он, выразительно жестикулируя. — Они снова направят дело в апелляционный суд, если решат, что в нем появились «новые убедительные доказательства», как они выражаются, что обвинительный приговор был необоснованным. Вместо того чтобы оказывать поддержку таким делам, как дело Фаррелла, Комиссия, похоже, всегда оглядывается на апелляционный суд. А тот как раз крайне неохотно отменяет обвинительные приговоры и не хочет идти против вердикта присяжных. Из общего числа дел, поданных на апелляцию, пересматривается менее одного процента.