Очень плохой профессор

— У меня тоже. — Сухо отрезал он. — Я не даю спуска своим студентам, но и не ломаю их. Не хочу сейчас искать виноватых или оправдывать своего ребенка, но поймите: девочка растет без матери. Можно с ней как-то… помягче?

— Я не знала. — Хрипло проговорила преподаватель.

— Ничего страшного. Мы об этом не распространяемся и не требуем каких-то особых привилегий. С ребенком регулярно работает психолог. — Озеров поправил ворот рубашки, который, как ему показалось, внезапно сдавил горло. — Я просто прошу вас проявить терпение, когда это бывает необходимо, и в свою очередь извиняюсь за поведение Веры. Обещаю, что поговорю с ней. И надеюсь, подобного больше не повторится.

— Спасибо. — Закивала Кристина Борисовна.

— Благодарю за содействие. — кисло улыбнулась директриса.

— Значит, я могу быть свободен? — Матвей Павлович встал.

— Да. Думаем, инцидент исчерпан. — Протянула руку Марина Дмитриевна. — У вас ведь не осталось вопросов, Кристина Борисовна?

— Нет. Спасибо, нет. — Та отрицательно замотала головой.

Пожав им руки, профессор вышел из кабинета в приемную и вдруг замер. Диван был пуст.

— А где?..

— Вышли. — Указала на дверь секретарь.

Озерову стало нехорошо. Не хватало только скандала между Верой и Ольгой в довесок ко всем этим школьным проблемам.

Мужчина вышел и оглядел пустой коридор. К растерянности прибавилась и тревога. И в этот момент он услышал доносящиеся из-за угла приглушенные голоса.

— Ну, я не знаю. Она же учителка. Неужели, не знает?

— Может, старая школа? И ей трудно перестроиться?

— Ладно. Пусть так. Но как же элементарные вещи? Например, ударная гласная «о» в закрытом слоге? Она же ее произносит как русскую «о», и каждый дурак знает, что надо произносить ближе к «а» — top! Или God! Моя репетитор в Америке десять лет жила, уж она-то знает!

— Всё верно, конечно… Но учителя жутко не любят, когда их поправляют. Даже если делать это мягко, то все равно выглядишь наглой выскочкой. А выскочек не любят. И если до хрипоты стоять на своем, то выйдет скандал. А если постоянно умничать, то эта Борисовна просто будет снижать тебе оценки.

— А что мне тогда делать? Делать вид, что я со всем согласна?

— Трудный вопрос. Нужно искать какой-то компромисс. Это когда всем хорошо. Ну, или нормально.

— Я знаю, что такое компромисс. Мне десять лет, вообще-то. Это папа все время думает, что мне пять!

Озеров остановился на повороте и обнаружил их сидящими на подоконнике и болтающими ногами. Он и сам не понимал, что чувствовал в тот момент, когда увидел их вдвоем. С одной стороны, сердился на Ольгу за то, что она увязалась за ним и так легко нашла общий язык с Верой, с другой стороны, был ей благодарен за это.

Возможно, в словах тещи и был какой-то смысл… Девочка сейчас находилась за шаг до подросткового возраста. Ласковая дома, на людях она уже не проявляла к нему прежних чувств — стеснялась. Ее поведение менялось с каждым днем, Вера становилась самостоятельной. Еще года три, и у нее начнутся взрослые проблемы. Кто будет рассказывать ей обо всех этих женских штучках? Купить предметы гигиены — это полбеды, а вот поделиться знаниями, секретами, посплетничать о мальчишках… От этой мысли ему становилось страшно.

— О, папа. — Вера втянула голову в плечи. — Ну, всё. Сейчас станет ворчать, читать нотации. У тебя есть пистолет? Я бы сейчас застрелилась.

Матвей Павлович решительно зашагал к ним.

— Папа, что она тебе наговорила? — Продолжала дочка. — Не верь ей, она все врет… И ни чем я в нее не швыряла!

— Поговорим об этом дома. — Сурово сказал он.

— Я обещаю, что больше ничего не скажу ей. Ладно?

— Дома. — Отрезал мужчина.

Недовольно ворча под нос, девочка спрыгнула с подоконника. Оля грациозно спустила ноги вниз и тоже встала. Они заговорщически переглянулись.

— Бери рюкзак, поехали.

— Раз уж тренировка все равно сорвалась, то, может, поедим вместе где-нибудь? — Дочка сложила ладони вместе и посмотрела на него умоляюще.

— По-хорошему, я должен сейчас наказать тебя, а не кормить обедом в кафе. — Покачал головой Озеров.

— Согласна на хлеб и воду. — Закатила глаза Вера. — Ну, пожалуйста!

— Хорошо. — выдохнул он.

— Возьмем Олю с собой? Возьмем? — Девочка сделала шаг к нему и заглянула в глаза.

Мужчину терзали сомнения.

— Если она захочет… — Неуверенно проговорил он.

— Пойдешь с нами? — Обрадовалась Вера.

Ольга пожала плечами и посмотрела на Матвея. Она искала одобрения в его глазах. Было видно, что девушка и сама неловко чувствовала себя из-за того, что оказалась здесь с ними. Озеров постарался улыбнуться. Он все еще не мог отделаться от странного чувства, которое захватило его. И страх, и неприятие, и тихая радость — всё смешалось. И было во всей этой сцене что-то такое необъяснимо берущее его за душу.

— Даже не знаю…

— Пойдем!