Очень серьезная организация

– Да они сами и делают эти вот «утечки», – хмуро сказал Леон. – Работодатель или люди из самого близкого окружения, кто ж еще? Их пишут и слушают все, кому это интересно: и Скотленд-Ярд, и конкуренты, и моссадовцы… И еще потом друг с другом торгуют этой инфой! И с Кремлем – тоже торгуют «преступными планами» и «заговорами»! Не, дружище, ты как хочешь, а я – на пенсию!

– Оба уйдем… в свое время.

– Лемминг, если я оттуда не уйду, тебе тоже не жить, – спокойно, как будто они говорили о пустяках, сказал Леон. – И ты должен четко это все понимать!

– Не в первый раз, – криво усмехнулся тот. – Если хреново сработаем, нам с тобой обоим бошки поотрывают! Бабок-то вбухано… немерено! И еще… Учти, дружище, гарантию безопасного отхода из всей команды имеешь лишь ты один!

– Остальные мне как-то по хрену.

– Ну вот и ладненько. – Они направились к выходу. – Значит, начинаем в час «Х» в оговоренном нами месте.

Глава 24 ЛОВЛЯ В МУТНОЙ ВОДЕ НА «ЖИВЦА»

Рейс W 406 Москва – Киев, осуществляемый компанией «Аэросвит», приземлился в аэропорту Борисполя с небольшим опозданием – в 11.30.

Салон «Боинга-737» был заполнен примерно на две трети. Мокрушин летел бизнес-классом. В принципе он мог лететь и чартером, но это было бы не просто пустой тратой денег, а глупостью и непрофессионализмом.

Вполне вероятно, что наблюдение за ним попытаются установить уже с первой минуты после приземления. Откуда о н и узнают о его прибытии? Да от него же самого! Три с лишним часа тому назад, за полчаса до вылета, находясь уже в «зоне накопления» аэропорта Шереметьево-1, Мокрушин сделал звонок в Киев, на городской телефон, номер которого выудили из базы данных ныне покойной Ларисы Венглинской.

Причем звонил он с доставшейся ему как бы в наследство сапфировой «Верты», с того самого мобильника, с которого Венглинская в конце июня и самом начале июля несколько раз звонила своим киевским конфидентам – а именно Петру Криворучко и его заместителю Раткевичу.

Можно не сомневаться, что у этих мужиков имеется номер ее сотового телефона, что он хранится в их базе данных и что – когда Рейндж воспользовался этой «Вертой» – звонок был идентифицирован.

Правда, Рейндж, позвонив на офисный номер Криворучко, попал не на него самого, а на автоответчик.

«Залыштэ ваше повидомлення писля довгого гудка…»[41]»

Рейндж, дождавшись этого самого длинного гудка, оставил следующее сообщение:

«Здравствуйте, Петр Петрович! Вас беспокоит близкий друг Ларисы Аркадьевны Венглинской! Моя фамилия – Алексеев! Нам необходимо встретиться! Я сейчас вылетаю из Шереметьева… рейс дабл-ю-четыре-ноль-шесть! В Киеве я намерен остановиться в той же гостинице, где проживала Венглинская! Очень надеюсь, что вы изыщете время и мы сможем уже сегодня переговорить по одному обоюдоважному для нас делу… До встречи в Киеве!..»

Автобус с пассажирами отъехал от «Боинга-737». Выгрузились, потянулись гуськом в зал прибытия. Мокрушин одним из первых прошел через контроль, воспользовавшись «зеленым» коридором. Из вещей у него при себе была дорожная сумка фирмы «Burberry» с вещами из расчета на трех-четырехдневное пребывание в чужом городе. День обещался быть теплым, но пасмурным. Одним авиарейсом с Рейнджем в Киев прилетели Технарь и еще один сотрудник «Росзарубежгаза»; все трое вели себя во время перелета и после приземления как незнакомые люди. Мокрушин также был предупрежден руководством, что сразу после прибытия в Киев его будут негласно, тайно опекать сотрудники «службы бэзпэки», о чем есть договоренность с киевскими коллегами. Но и здесь есть важный нюанс: они, эти местные люди из СБУ, не должны до поры ни во что вмешиваться, чтобы ненароком не спугнуть «дичь», чтобы не оборвать по неосторожности и без того непрочные нити, которые сейчас пытаются протянуть параллельно тем ниточкам, которые пыталась здесь плести Лариса Венглинская.

Рейндж выбрался из пассажирского терминала на свежий воздух. Минут пять или семь он перекуривал у входа, вяло отмахиваясь от местных таксеров, которые липли к каждому, кто выходил из здания вокзала. Сапфировая «Верта» в его нагрудном кармане безмолвствовала. Он понял, что торчать здесь бесполезно. Если даже Криворучко и послал кого-то из своих людей в Борисполь, то лишь с целью понаблюдать за одним из пассажиров, прибывших из Москвы рейсом W 406. Не надо считать их за кретинов. И самому не следует быть идиотом, предполагая, что его, Алексеева, представившегося «другом» одной ныне покойной особы, будут встречать здесь с оркестром, цветами и распростертыми объятиями…

Он забросил сумку на плечо и сам подошел к группе частников. Посмотрел на ближайшего к нему мужика, которому было уже далеко за полтинник, поинтересовался:

– Мне в Киев. Какова такса?

– А куда именно вам надо?

– Гостиница «Sherborne». Знаете такую?

– «Шэрборн»? Рядом с площадью Славы? А шо ж не знать, конешно, знаю такую… – Таксист в долю секунды «просветил» потенциального клиента и тут же озвучил прокалькулированную в уме цифру. – Пятьсот гривен. Ну, или сто «зеленых»…

– Поехали.