Очень смертельное оружие

– Здорово. И что ты там делаешь?

– Как всегда, развлекаюсь. Слушай, у меня тут возник один вопрос. Вы там в Израиле все друг друга знаете. Ты, случайно, не знакома с Марком Симонией? Он эмигрировал на историческую родину лет семь назад и, говорят, стал известным сионистским деятелем.

– Ты была знакома с Марком?

В голосе подруги прозвучали какие-то странные нотки.

– Очень давно. Мы общались некоторое время, когда я училась в университете. Дело в том, что одна моя знакомая просила меня узнать, где сейчас Марк, чем он занимается и все такое прочее. По-моему, у них когда-то был роман, и скорее всего она до сих пор питает к Симонии какие-то чувства. Иначе я не могу объяснить подобного любопытства.

– Боюсь, мне придется тебя огорчить, – тихо сказала Света. – Тебя и твою знакомую.

– В чем дело?

– Два с половиной месяца назад Марк был убит палестинскими террористами.

– Что? Марка убили? Но этого просто не может быть!

– Мне очень жаль. Террористы подложили бомбу в его машину. Его пришлось хоронить в закрытом гробу. Похороны показывали по телевидению.

– Ты не ошибаешься? Это был точно Марк Симония? Может, его однофамилец? Марк, которого я имею в виду, был поэтом, пел и свободно говорил на нескольких языках.

– Не может быть никакой ошибки. Друзья Марка сейчас подготавливают к изданию сборник его стихов.

– Спасибо, – сказала я и, попрощавшись, повесила трубку.

Некоторое время я постояла, тупо созерцая телефонный аппарат, а потом повернулась и побрела к морю.

Голова была пустой и легкой, словно сообщение о смерти Марика разом вышибло из нее все мысли. Не этого ли известия я подсознательно ожидала, когда звонила в Израиль? И почему, собственно говоря, я вообще позвонила? Оттого, что что-то в лице моего бывшего поклонника показалось мне странным? В лице или в поведении?

Мне вспомнился наш последний диалог.

«Все, что было между нами когда-то, давно прошло, и у меня нет ни времени, ни желания продолжать наши отношения», – сказал Марик.

«Что, интересно, ты имеешь в виду под нашими отношениями?» – спросила я.

«Думаю, ты понимаешь».

Он говорил так, словно между нами действительно что-то было, избегая при этом вдаваться в детали. Но ведь между нами ничего не было!

«Считай, что я делаю это ради того Марика, которого ты знала», – сказал он.

«Ты говоришь так, как будто его больше нет», – сказала я.

«Его больше нет», – ответил он.

Но если это не Симония, то кто же он такой? У него такие же глаза, такой же рост, такая же фигура, он знает стихи Марика, он узнал меня, хотя и не обрадовался моему появлению. Если этот греческий подданный по имени Максимилиан Коксос не Марик, то зачем он «узнал» меня? Он ведь явно не хочет, чтобы его принимали за Симонию. Он мне и варана подбросил, чтобы я убралась с острова и не проговорилась, кто он такой. Зачем такие сложности? Гораздо проще было бы с самого начала не узнать меня, сказать, что я обозналась. Нет, что-то тут не складывается. Это не может быть другой человек.

Света уверена, что Марик погиб при взрыве бомбы, подложенной в его машину палестинскими террористами. Его хоронили в закрытом гробу. Похоже, поэт повторил трюк Сергея Адасова: Марк Симония умер, да здравствует Максимилиан Коксос. Забавно, что он, как и Адасов, в новой жизни стал греческим подданным. Похоже, Греция нынче в моде.

Я добрела до полосы прибоя и села на песок. Океан, как и весь остров, сомлел от жары и был ленив, как сидящий на печи сказочный дурачок Емеля. Вода даже не набегала на песок, а, скорее, медленно поднималась и опускалась, словно в такт сонному дыханию океана. Примерно в полумиле от берега мирно стояли на якоре ледокол «Ленин» Яши Мухомора и роскошный «Абу Захид» Халеда Бен Нияда.

Вздохнув в очередной раз, океан выбросил к моим ногам яркий фиолетовый цветок, похожий на георгин. Я подняла его и понюхала, но уловила только запах моря. Скорее всего цветок был жертвоприношением какого-либо рыбака Лоро Кидул, богине Южных морей.

Забавно. Мир балийских богов чем-то напоминает российскую бюрократическую систему: «не подмажешь – не поедешь». Хочешь получить лицензию на коммерческую деятельность – дай чиновнику взятку, хочешь наловить побольше рыбы или вырастить урожай риса – подмажь богов жертвоприношениями, ублажи танцами мышей и саранчу. В любом случае, если выбирать между богами и чиновниками, я бы предпочла богов, но это опять-таки в силу романтичности натуры и личной неприязни к бюрократам.

Согласно легенде, Лоро Кидул была прекрасной принцессой, но из-за происков завистников она была вынуждена броситься с высокой скалы в морскую пучину. Там она обрела вечную молодость, превратившись в богиню. Разве можно сравнить страдающую принцессу княжества Пандаджаран с заурядным русским взяточником?

Я представила, что сама Лоро Кидул послала мне в подарок этот цветок. Вот только зачем? Может быть, цветок поможет ответить на мои вопросы?

– Спасибо, принцесса, – сказала я.

Один за другим, я принялась отрывать у цветка лепестки и бросать их в воду.

– Марик, не Марик, – приговаривала я, по ассоциации с «любит, не любит» – детским гаданием на ромашке.