Очень смертельное оружие

- Два с половиной месяца назад Марк был убит палестинскими террористами.

- Что? Марка убили? Но этого просто не мажет быть!

- Мне очень жаль. Террористы подложили бомбу в его машину. Его пришлось хоронить в закрытым гробу. Похороны показывали по телевидению.

- Ты не ошибаешься? Это был точно Марк Симония? Может, его однофамилец? Марк, которого я имею в виду, был поэтом, пел и свободно говорил на нескольких языках.

- Не может быть никакой ошибки. Друзья Марка сейчас подготавливают к изданию сборник его стихов.

- Спасибо, - сказала я и, попрощавшись, повесила трубку.

Некоторое время я постояла, тупо созерцая телефонный аппарат, а потом повернулась и побрела к морю.

Голова была пустой и легкой, словно сообщение о смерти Марика разом вышибло из нее все мысли. Не этого ли известия я подсознательно ожидала, когда звонила в Израиль? И почему, собственно говоря, я вообще позвонила? Оттого, что что-то в лице моего бывшего поклонника показалось мне странвым? В лице иди в поведении?

Мне вспомнился наш последний диалог.

"Все, что было между нами когда-то, давно прошло, и у меня нет ни времени, ни желания продолжать наши отношения", - сказал Марик.

"Что, интересно, ты имеешь в виду под нашими отношениями?" - спросила я.

"Думаю, ты понтимаешь".

Он говорил так, словно между нами действительно что-то было. избегая пои этом вдаваться в детали. Но ведь между нами ничего не было!

"Считай, что я делаю это ради того Марика, кооторого ты знала", - сказал он.

"Ты говоришь так, как будто его больше нет", - сказала я.

"Его больше нет", - ответил он.

Но если это не Симония, то кто же он такой? У него такие же глаза, такой же рост, такая же фигура, он знает стихи Марика, он узнал меня, хотя и не обрадовался моему появлению. Если этот греческий подданный по имени Максимилиан Коксос не Марик, то зачем он "узнал" меня? Он ведь явно не хочет, чтобы его принимали за Симонию. Он мне и варана подбросил, чтобы я убралась с острова и не проговорилась, кто он такой. Зачем такие сложности? Гораздо проще было бы с самого начала не узнать меня, сказать, что я обозналась. Нет, что-то тут не складывается. Это не может быть другой человек.

Света уверена, что Марик погиб при взрыве бомбы, подложенной в его машину палестинскими террористами. Его хоронили в закрытом гробу. Похоже, поэт повторил трюк Сергея Адасова: Марк Симония умер, да здравствует Максимилиан Коксос. Забавно, что он, как и Адасов, в новой жизни стал греческим подданным. Похоже, Греция нынче в моде.

Я добрела до полосы прибоя и села на песок. Океан, как и весь остров, сомлел от жары и был ленив, как сидящий на печи сказочный дурачок Емеля. Вода даже не набегала на песок, а скорее медленно поднималась и опускалась, словно в такт сонному дыханию океана. Примерно в полумиле от берега мирно стояли на якоре ледокол "Ленин" Яши Мухомора и роскошный "Абу Захид" Халеда Бен Нияда.

"Вздохнув" в очередной раз, океан выбросил к моим ногам яркий фиолетовый цветок, похожий на георгин. Я подняла его и понюхала, но уловила только запах моря. Скорее всего, цветок был жертвоприношением какого-либо рыбака Лоро Кидул, богине южных морей.

Забавно. Мир балийских богов чем-то напоминает российскую бюрократическую систему: не подмажешь - не поедешь. Хочешь получить лицензию на коммерческую деятельность - дай чиновнику взятку, хочешь наловить побольше рыбы или вырастить урожай риса - подмажь богов жертвоприношениями, ублажи танцами мышей и саранчу. В любом случае, если выбирать между богами и чиновниками, я бы предпочла богов, но это опять-таки в силу романтичности натуры и личной неприязни к бюрократам.

Согласно легенде, Лоро Кидул была прекрасной принцессой, но из-за происков завистников она была вынуждена броситься с высокой скалы в морскую пучину. Там она обрела вечную молодость, превратившись в богиню. Разве можно сравнить страдающую принцессу княжества Пандаджаран с заурядным русским взяточником?

Я представила, что сама Лоро Кидул послала мне в подарок этот цветок. Вот только зачем? Может быть, цветок поможет ответить на мои вопросы?.

- Спасибо, принцесса, - сказала я.

Один за другим, я принялась отрывать у цветка лепестки и бросать их в воду.

- Марик, не Марик, - приговаривала я по ассоциации с "любит, не любит" детским гаданием на ромашке.

Лепестков было много. Кружась, они падали в воду и на песок, где их подхватывала вода.

- Марик, - сказала я, отрывая предпоследний лепесток.

- Не Марик, - прошептала я, протягивая руку к последнему.

Лепесток оторвался сам, за мгновение до того, как я успела к нему прикоснуться. Я завороженно следила за тем, как он коснулся поверхности воды.

Лоро Кидул подшутила надо мной.

- Так все-таки Марик или не Марик? - спросила я у океана.

Океан не ответил. Фиолетовые лепестки образовывали причудливый узор на золотистом фоне песка. В небе послышался шум мотора. Очертив над океаном полукруг, сине-белый вертолет опустился на носовую палубу яхты Халеда Бен Нияда.

* * *

В холле отеля я увидела Стива. Грек сидел в кресле, явно кого-то поджидая. Как оказалось, меня.