Очень смертельное оружие

Океан был теплым, как парное молоко, но всетаки в воде было прохладнее, чем на воздухе. Я выбралась на берег и, взяв полотенце и расческу, стала приводить в порядок волосы.

Стив расстегнул сумку и вынул из нее фотоаппарат.

- Давай я сфотографирую тебя.

Я с удивлением посмотрела на мощный телескопический объектив. Это тебе не туристическая "мыльница".

- Ты что, увлекаешься фотографией?

- Это одно из моих хобби. Я даже подумываю о том, чтобы устроить свою персональную выставку.

Шакал, если, конечно, это был он, удивлял меня все больше и больше. Нет, все-таки русские киллеры далеко не так ограниченны в своих интересах, как их обычно представляют.

- Боюсь, я не слишком фотогенична.

- Ошибаешься. В этом деле все зависит от фотографа. На моих снимках ты будешь выглядеть не хуже, чем профессиональная фотомодель.

Стив со знанием дела давал мне указания, как и где стоять, как улыбаться, о чем думать и что представлять. Похоже, он действительно разбирался в том, что делает.

- Ладно, теперь я тебя сфотографирую. - Я протянула руки к камере.

- А вот я действительно не фотогеничен.

- Не скромничай. Это тебе не идет.

- Серьезно. Ненавижу фотографироваться. Ты не поверишь, но у меня нет даже детских фотографий.

"Ничего удивительного, - подумала я. - В отличие от фотомоделей, киллеры предпочитают, чтобы их лица не мелькали на обложках журналов".

- Дай я тогда хоть море сфотографирую. Никогда в жизни не держала в руках подобное чудо техники. Я пользуюсь исключительно автоматическими камерами, рассчитанными на полных идиотов. Кстати, какое увеличение у твоего объектива?

- Пятидесятикратное, - похвастался Иродиадис.

- Здорово. А как его регулировать?

- Сейчас я тебе покажу.

Камера оказалась на удивление тяжелой. Я села на землю, для удобства оперлась локтями о колени и, наведя объектив на маячивший на горизонте корабль, отрегулировала его на максимальное увеличение.

В кадре мелькнули лопасти сине-белого вертолета. "Абу Захид", - опустив камеру вниз, прочитала я надпись на борту.

- Потрясающий фотоаппарат, - восхитилась я. - Представляешь, я даже название корабля смогла прочитать: "Абу Захид". Не знаешь, кому он принадлежит?

- Судя по названию, какому-нибудь богатому арабу, - пожал плечами Стив.

Врет, конечно, что не знает. И правильно делает.

Я перевела объектив на верхнюю палубу, гадая, находится ли на корабле знаменитый Халед Бен Нияд и как он может выглядеть.

- Интересно, куда он направляется? - задумчиво произнесла я.

- Кто?

- "Абу Захид". Не возражаешь, если я немножко понаблюдаю?

- Зачем тебе это?

- Издержки профессии. Ты не представляешь, как скучно сидеть целыми днями и придумывать детективные повести. Гораздо приятнее чувствовать себя героем детектива.

- Это зависит от того, чем заканчивается повесть.

- Мои истории обычно заканчиваются хорошо.

- Для кого хорошо? У тебя там что, никого не убивают?

- Убивают, конечно. Иначе бы их не напечатали. Кому нужен детектив без трупов? Мои издатели - как киллеры: зарабатывают на крови.

- И ты, конечно, всегда убиваешь "плохих парней" и оставляешь в живых "хороших"?

- Скажем так, что в силу необходимости приходится ликвидировать некоторых персонажей, преимущественно наименее симпатичных. Я пишу веселые детективы, а не ужастики.

- Значит, ты, как ты выражаешься, "ликвидируешь" преступников и убийц?

Вот ведь привязался! Какая ему разница, кого я ликвидирую? Нет, у этого парня явно какие-то проблемы. Совесть его, что ли, начала мучить? Только этого мне не хватало. Убийцы, страдающие от угрызений совести, не были мне особо симпатичны, как, впрочем, и прочие личности, терзающиеся от неразрешимых внутренних противоречий. "Достоевщиной", как и корью, я с успехом переболела в детстве. С тех пор я успела пообщаться с таким количеством психопатов и личностей с психологическими проблемами, что утомилась от мутных глубин душевных терзаний и стала предпочитать людей с нормальной, устойчивой психикой.

- Далеко не всегда. Это было бы примитивно, как штампованный вестерн. И скучно. Добро побеждает, зло наказано. В жизни так почти никогда не случается.

- А как случается?

- По-разному. Странный вопрос. На подобные вопросы не бывает однозначных ответов.

- А я хочу получить однозначный ответ. Я привык к однозначным ответам.

- В таком случае ты обратился не по адресу. У меня таких ответов нет.

- А как же ты тогда принимаешь решения?

Оторвавшись от созерцания "Абу Захида", я с удивлением посмотрела на Шакала.

- Что?

- Я спрашиваю, как ты принимаешь решения, если у тебя нет однозначных ответов? Откуда ты знаешь, что правильно, а что неправильно?

Я тяжело вздохнула.