Очень странные Щеппы

– Что ты делаешь? – отодвинулась она.

Черчилль фыркнул на Эразмуса, как сторожевой пёс. Тот молчал забрал у Поппи книжку, открыл на первой странице и положил на стол. Потерев руки, чтобы они согрелись, он прижал ладонь к странице.

– Что ты…

– Тс-с! – перебил Эразмус. – Прижми ладонь к другой странице и подержи там.

Поппи с неохотой послушалась.

– Ничего не происходит, – сказала она.

Эразмус ничего не ответил.

В первое мгновение Поппи решила, что у неё разыгралось воображение. Из-под ладони Эразмуса начала медленно расползаться тонкая чернильная линия. Вскоре страница под ладонью Поппи тоже потемнела. Эразмус жестом попросил Поппи убрать руку и в ту же секунду поднял свою.

Не веря своим глазам, Поппи прочла:

ЩЕППЫ

Взгляд Эразмуса скользил туда-сюда по следующей странице, на которой проявилось что-то вроде стихотворения. Через пару мгновений чернила поблекли и исчезли.

– У тебя есть бумага и ручка? – спросил Эразмус.

Поппи посмотрела по сторонам. Она не могла думать. В голове стоял густой и дрожащий от волнения туман.

– Во втором ящике комода, который стоит в коридоре, есть ручки. Он был приоткрыт, – проинструктировал Поппи Эразмус. – На книжной полке лежала бумага. Я увидел, когда зашёл.

Поппи принесла ручку и бумагу. Пока она снимала с плиты булькающий ковшик и залила густым молоком щедрые порции какао-порошка и сахара, Эразмус записал по памяти стихотворение.

– Как ты так быстро всё запомнил? – спросила Поппи.

– Я запоминаю не так, как остальные люди. Наш врач называет это фотографической памятью. Но это не совсем так.

– В каком смысле?

Она добавила в кружку Эразмуса холодного молока и двумя пальцами подтолкнула по столу к мальчику.

Эразмус закончил записывать, и Черчилль запрыгнул к нему на колени.

– Это не моментальный снимок, как в фотоаппарате. Я просто даю всему код в своей голове и придумываю историю.

– Я всё равно не понимаю, как ты это делаешь, – пробормотала Поппи.

Эразмус нетерпеливо вздохнул.

– Рядом с раковиной стоит кулинарная книга.

Поппи кивнула.

– На задней стороне обложки есть штрих-код – 978147495660.

К этому моменту Поппи уже поняла, что проще поверить ему на слово.

– Девять обезьянок без семи минут восемь зашли в поезд у четырнадцатой платформы. Семь обезьянок сели в четвертый вагон, а остальные в девятый. К ним подъехала торговая тележка с пятью пакетами хрустящего картофеля, шестью бутылками колы и шестью соломинками. Когда она отъехала, на ней не было ничего. 978147495660.

– Это… познавательно! – оценила Поппи.

– Это история о девяти обезьянках, – сказал Эразмус. – Хочешь прочесть, что было написано в книжке?

Он отдал ей лист бумаги, и Поппи прочла вслух:

Не смотри наверх и вкруг,

Ночью крепко спи.

Запирай щеколды, друг,

Плед свой подоткни.

Проверь, чтоб он натянут был

И закрывал твой рот,

Иначе отгрызут язык

И пальцы рук и ног.

Чепчик ты себе найди,

На ночь надевай.

Или быть кудрям седым,

Скажешь им «Прощай».

Летят они на фоне звёзд

В корзине для белья,

И если сядут на твой хвост,

Судьба предрешена.

Вдруг захочешь ты сыграть

В их игру, тогда

Окна настежь ты оставь,

Впустишь их сюда.

Но если мудр – сахар прячь,

Держи сны при себе.

Следи за небом, помолясь,

Иначе быть беде.

– Кто такие Щеппы? – дрогнувшим голосом спросила Поппи, но Эразмус помотал головой.

Что-то в стихотворении – Поппи не смогла бы указать пальцем, что именно – заставило её подумать о Вилме Норблс, девочке, исчезнувшей в реке. Что если в Пене случались и другие, похожие на эту, истории?

Черчилль успел к этому моменту заснуть, на плите затухали последние искры, а в голове Поппи проклюнулись первые ростки беспокойства из-за книжки.

Город сотрясала буря, в воздухе безудержно перекатывался гром. Если бы вы были примерно одного роста с Поппи и встали на тачку в саду её бабушки, то увидели бы проплывший на фоне луны рваный силуэт. Он опустился на несколько мгновений, затем вновь воспарил и исчез среди низких чёрных туч, сгустившихся над старой фабрикой Хеллиган.

Пять Мини-пиг

Поппи разрешила Эразмусу взять с собой книжку. Похоже, его совершенно не смущала идея идти домой одному посреди грозы.

Она одолжила мальчику один из дождевиков, что бабушка хранила в коридоре, но дождевик оказался слишком большим. Судя по напечатанным на нём гигантским фиалкам, он был женским, но Эразмуса это не смутило. Глядя, как он, закутанный в фиалки, исчезает в ночи, Поппи ощутила в груди странную печаль. Девочка стояла на пороге, и все её мысли были только о книжке.

«Скоро ты снова её увидишь. Скоро она снова будет у тебя».