Очень странные увлечения Ноя Гипнотика

– Вы правы, – говорю я. – Правы во всем. Я отстранился. Я хреновый друг, и мне стыдно.

– Откройся нам, – просит Вэл. – Что бы ни случилось, мы поможем.

И, глядя на нее, я понимаю: если мы не те, какими были раньше, это еще не означает, что мы не сможем стать ближе.

Я делаю глубокий вдох и начинаю:

– Все началось на вечеринке у Лонгмайров…

То ли приближение суровой чикагской зимы, то ли надвигающийся суровый День благодарения в кругу семьи вызывает у всех необоримую потребность выяснить отношения.

– Нам надо поговорить, – сообщает мама буквально на следующее утро после моей исповеди перед Аланом и Вэл. Не говоря о том, что сегодня понедельник и солнце едва взошло.

– Я помню, мам. Мы условились на День благодарения. У меня еще как бы неделя.

– Я не о том, – возражает она, наливая себе кофе. – В смысле, да, у тебя еще неделя. Но я про другое.

Из-за угла появляется отец, рыча, как медведь:

– М-м-м… Коф-ф-ф-фе-е-е-е… – Он наливает себе целую кружку с энтузиазмом Августа Глупа на шоколадной фабрике Вилли Вонки.

– Ладно, – продолжает мама. – У тебя в комнате, надеюсь, по-прежнему полный порядок?

– Да, а что?

– Хорошо. Завтра к ночи приедет Орвилл.

– Вот как?

– Наверное, доберется на такси, – объясняет мама, – но очень поздно, мы уже будем спать. Я сказала ему, чтобы входил сам. Кстати, надо не забыть отключить сигнализацию.

– Мам?

– Что?

– Может, пора объяснить, как чистота моей комнаты связана с приездом дяди Орвилла?

– А… Я разве не сказала? Он будет спать у тебя.

У меня вырывается:

– С какого перепугу?

– Следи за тоном, – встревает в разговор папа.

– Я ведь не могу его поселить в гостевой комнате, верно? – говорит мама, стрельнув глазами в сторону отца.

В нашем доме две гостевые комнаты, и обе постепенно и безвозвратно превратились в кладовки для папиных кулинарных запасов.

– А я где буду спать? – спрашиваю я.

Мама указывает на диван в гостиной торжественным жестом ведущей телешоу, демонстрирующей некий фантастический приз.

– Ну или в подвале, как скажешь, – добавляет она.

– Ладно.

Она делает паузу и склоняет голову набок:

– Ной, тебя что-то беспокоит?

– Вообще-то, я не в восторге от идеи поселить дядю Ор-вилла в…

– Нет, я хотела сказать… – И вдруг мама уже рядом и сочувственно обнимает меня: – Похоже, в последнее время ты… ну не знаю… сам не свой.

Я не говорю вслух, но думаю: и не я один. С первого учебного дня, когда утром я спросил ее про шрам, мама держится со мной как с далеким родственником.

– Если что-то не так, ты всегда можешь рассказать нам, – предлагает она.

– Знаю, мам.

Мы все еще обнимаемся, и я чувствую ее запах, льну к нему и впитываю, пока можно.

Она отводит мою челку и целует в лоб:

– Дядя Орвилл, конечно, иногда ведет себя несколько… эксцентрично, но…

Папа негромко хихикает, потом понимает свою ошибку и поспешно сует нос в холодильник:

– Ужас, кажется, у нас кончается морковное масло.

– Орвилл очень милый, – продолжает мама, свирепо глядя на отца, набирающего охапку моркови из нашего промышленных размеров овощного ящика, чтобы восполнить опасно снизившийся уровень запасов морковного масла. – И даже если нет, он все равно член семьи. – Она шарит в сумочке в поисках ключей, находит их, снова целует меня в лоб и добавляет уже возле двери: – А любителям морковки поцелуев не будет.

Отец с лучезарной улыбкой вытаскивает кухонный комбайн, ставит кастрюлю воды кипятиться и начинает строгать морковь. Он в своей стихии.

– Большие планы на сегодня, Ной?

– Не настолько большие, как у тебя, судя по размаху.

– Хорошо быть молодым и дерзким.

– Молодым и каким?

– Как насчет прогулять разок и помочь своему старику? Сейчас начнется самое интересное.

Я забираю куртку со стойки:

– Лично я предпочитаю яблочное масло.

– Ха, яблочное масло. Любительщина.

Я направляюсь к выходу:

– Успехов с морковкой, папа.

Последнее, что я слышу, прежде чем закрыть входную дверь, – сочный хруст.

48. жизнь и годы мистера Элама

Неделя за неделей у меня перед носом закрывалась дверь, и теперь я перехожу к новой, чуть более активной тактике в отношениях со стариком Зобом. Идею подсказала Вэл, и неизвестно, сработает ли она, но скоро проверим.

Старик Зоб появляется из-за угла как по часам. Я спрыгиваю с капота и подхожу, только на его традиционное «Ну, парень, чего застрял?» я отвечаю:

– Должен предупредить, сегодня я зайду внутрь.

Он ничего не отвечает, даже не подает виду, что услышал, и наша прогулка продолжается, как обычно. Мы поворачиваем направо по Эшбрук, дом уже близко, и сердце у меня колотится, будто я провожаю до крыльца новую подружку и собираюсь попытать счастья на первой же ступеньке. Мельком смотрю на зоб, который сегодня кажется больше, весь такой крупный и важный – еще крупнее и важнее обычного, – потом иду по узкой каменной дорожке к дверям гостиницы «Амброзия» и вверх по ступенькам.

Я совсем рядом.

Старик Зоб набирает код и открывает дверь:

– Дамы вперед.

После долгих недель ежеутреннего прохладного приветствия из четырех слов сегодня хватает всего двух, чтобы прочувствовать непростую, но теплую душу старика Зоба.