Очень уж краткая история человечества с древнейших времен до наших дней и даже несколько дольше

Западное искусство второй половины XIX века стало разительно меняться на глазах. Хотя некоторые корифеи золотого века дожили почти до конца этого столетия или даже до начала следующего. В прозе появились описания интимных сцен (где раньше ставились многоточия), правда, до времени в рамках определенных приличий, без привычных нынешних гнусностей. В драматургии появились либо натурализм, либо фиглярство на грани цирковых номеров (то есть переход в совсем иной жанр). В музыке какофония стала все настойчивее одолевать симфонию.

Появилась «мертвая музыка». Или стало выдаваться за музыку то, что раньше было лишь музыкальным фоном какого-то действия на сцене или на экране. И пришлось бы европейской музыке умереть естественной смертью, если бы ее одряхлевшее тело не оживил волной пылающей крови негритянский джаз. В живописи начались выверты — самые разные, только бы подальше от классики золотого века. И вскоре дело дошло до еще одного скандального сказочно-андерсеновского «черного квадрата» абстракционизма, который любой дебил может легко изобразить. Ваяние словно поставило себе целью возможно дальше уйти от классических античных образцов к более древним оригиналам каменного века. Наконец, архитектура нашла себе идеал в виде нагромождения заводских пролетов. Правда, не сразу. А пройдя через стиль модерн, аккумулировавший очарование кладбищенского склепа.

И на каком-то этапе вся эта эстетствующая публика вынуждена была признать, что произошел спуск по лестнице, идущей вниз. Упадок. Декаданс. И сами декаденты, чтобы дистанцироваться от безвозвратно ушедшего золотого века западной культуры, наименовали себя — унижение паче гордости — серебряным веком.

Мы сегодня восторгаемся высотами серебряного века почти так же, как золотого. Но смотрим на декаданс второй половины XIX — начала XX века (границей тут служит Первая мировая война) отнюдь не с облаков нового Ренессанса, а — если уж продолжать этот образный ряд — с горящих торфяников «бронзового» XX века. Ну а последние 20–25 лет искусства не дотягивают даже до этой планки. Что же? Наступил — по той же шкале ценностей — последний, «железный» век? Нет, думается, положение сложнее, и мы его основательнее разберем чуть позже.

Говорят, художники раньше и глубже других предчувствуют рождение нового или начало конца. Можно долго говорить о предчувствиях, умонастроениях, сдвигах в социальной психологии людей. А можно все это вместить в емкий поэтический образ: «Где вы, грядущие гунны, что тучей нависли над миром?..»

Откуда же взялись «гунны» в только что описанной «прекрасной эпохе» и как это они тучей нависают над миром?

2

В Западной Европе тишь да гладь да божья благодать. А в Восточной — продолжалось разложение заживо умиравшей Османской империи. Продолжалось, как и века назад, — массовой резней всех сопротивляющихся зверскому насилию: сначала греков, потом сербов, потом болгар. На защиту славян вновь встала Россия, вновь полились реки крови на Балканах и на Кавказе. На Дальнем Востоке к европейским колонизаторам присоединилась Япония и попыталась оторвать свой кусок от реликтов Древнего мира — Китая и Кореи. А когда китайцы в очередной раз восстали против колонизаторов — их подавила объединенная армия едва ли не всех европейских держав (плюс Япония). Но китайцы в глазах тогдашних европейцев — люди другого мира. Между прочим, мира цивилизации, возраст которой пять тысячелетий и с высоты которой «желтые дикари» вполне правомерно именуют своих врагов «белыми варварами». А вот как относиться к «злым» колонизаторам-англичанам, которые напали на «добрых» колонизаторов-буров (потомков переселенцев из Голландии и других европейских стран)? «Черные дикари» — негры — в этой войне не в счет. Счет — катастрофический! — придет только через сто лет. Менее чем через сто лет!

А над этими ясно видимыми и вполне понятными силами возвышалось нечто чудовищное и непонятное: борьба за мировое господство, раздел мира и создание колониальной системы. Британская колониальная империя (владевшая почти четвертью всех благ колонизаторов), французская, германская, голландская, бельгийская, испанская, португальская… Понятно, возникали сложности. Например, в четырех наиболее значительных английских колониях воспроизвелась ситуация США конца XVIII века. И в Лондоне предпочли больше не рисковать. Канада, Южная Африка, Австралия и Новая Зеландия получили статус самоуправляющихся государств — доминионов под формальной короной английского короля.