Очерк и публицистика

Бесприютен поздней осенью Петропавловск-Камчатский — грязноват, обшарпан, гол. Ни дать ни взять промышленный городишко при каком-нибудь заводе, хозяин которого бессовестно обкрадывает рабочих и нисколько не заботится о быте рабов, полученных в придачу к бесплатно доставшейся фабрике. Всё повторяет Россию — разбитые донельзя дороги, чадящие смрадом автобусы, дикая дороговизна электроэнергии, топлива и всех жизненно необходимых товаров. В реках — стадища рыбы, но благородные лососёвые, икра, славного урожая креветки с океанских полей, — и те малодоступны на рынке, а уж о крабе, морских ежах, гребешках и прочих чудесностях и не помыслится — деликатесы, ими кормятся японцы, корейцы, многолюдный Китай. И ещё налетают полакомиться полезнейшими гадами материковые олигархи. Оленина — дефицит. И грибы, ягоды крайне дороги, а их на Камчатке божественное изобилие. Папоротник — лучшая на свете еда; пожаренный на постном масле — изысканнейшее мясо по вкусу забьёт. Его косят корейцы, солят столитровыми бочками, отправляют к себе. Нашим поехать собрать — нечем уплатить за бензин. Где-нибудь в пригороде чуток пощиплют. Крупнющую, неправдоподобно сладкую бруснику, голубику, жимолость, шикшу, белые грибы, ароматнейшую черемшу — сельчане по той же причине на городской рынок не привезут. Им себе бы управиться на зиму заготовить. Сама жизнь в её естестве становится недоступной. Впрочем, выйдет ещё дороже прежде времени помирать.

А поздняя осень гнетёт, давит безжалостно. Солнце исчезло. Резкий порывистый ветер переплетён ледяными струями. Не смягчает морозного его придыхания и туман. В горах и в центре полуострова давно выпал снег, там лето быстро перевернулось в зиму, жарят морозы вовсю. Окрестные чёрно-бурые сопки, как стадо лосей опустили морды понуро. Вороны конечно же злые, каркают недружелюбно. Давно скукожилась и облетела с деревьев листва, пригнулись одеревеневшие буздылки травы. Тягости добавляет разлетевшийся по городу мусор, горы опавшей листвы, чёрные намётины вулканического песка. У бетонных кубиков пятиэтажных домов, ещё как-то приукрашенных летом, оголились обитые заржавленным железом торцы. Эта ржа на домах выглядит особенно безутешно: как останки кораблей немалой флотилии — в одночасье потерпели крушение, выброшены на берег волнами Авачинской бухты. Люди чудом спаслись, пытаются на каменистой суше выжить. Дома плохо для этого приспособлены, в их скромных квартирах уют даётся с трудом.

Расстарывалась советская власть, бетона на коробки не пожалела, землетрясение и свыше десяти баллов, кажется, выдержат. Но как холодно, сыро в них, особенно осенью, пока не включат тепло. И весной, и летом. В летние дни, правда, иное, — солнечная сторона накаляется, комнаты превращаются в душегубки, а куда лучи не дотянут — по-прежнему погреба не теплей. В 90-е было — не отапливали вообще; зимой ставили в квартирах буржуйки.

Как люди выжили?! И край не бросили свой! Не предали землю! И продолжают отстаивать изо всех сил. Выдумывают оберечь жилища, сочинили обить железом торцы — спасительная самоделка. Секущие то с запада, то с востока снега и дожди разрывают межблочные швы, крошат, высекают бетон. И никакая краска против сырости на железе не держится. Поёживаешься от внешнего вида коробок. На архитектурную мысль и намёка нет. Таким ли домам стоять в Господнем краю?! Сюда просятся деревянные, небольшие, индивидуального отопления, с придомным участком земли. Северные канадцы, финны смогли под холодный климат выдумать технологии, не упустили позаботиться и о красоте. Да и наши помнят, как правильно ставить, русский колорит сохранить. Пара таких исторических домиков стоят в центре, до сих пор справны, краеведческим музеем, престижным рестораном служат. И людей-то живёт на Камчатке — пятисот тысяч не наскребёшь! Но на удобную красоту для простого человека не бывает денег у земных властей.

Сеет, бесконечно капает дождь. Рванёт снежный ветер — накрап на минуту затихнет, унесётся порыв — опять принимается поливать. Пасмурность дни напролёт. Есть ли солнце вообще во Вселенной?! Кажется, всякая жизнь за стенами остановилась. Из-под крыши не хочется вылезать. Ан, нет! Охи напрасны, улицы народу полны, и на дождь никто не обращает внимания, без зонтиков ходят. Странно, — сверху покапывает непрерывно, а вроде не мокро, и холод не злой. Неиспорченная чистота природы. Душевная дурнота в ней — грех! И не встречаются унылые лица! Что-то не видать и сбитой в кучи листвы, — ветер распихал куда надо. И чёрный песок дождевыми водами смыло. Но мусор — глаза колет! — клочки бумаги весь город засеяли. «Да что ж так замусорено?» — «Ветер, вороны». Отвечено со спокойным признанием слабосильности человека против природных стихий. А слышится юмором — вороны беспорядок наводят. Хотя с ними и вправду не сладить — вездесущие, хозяева здешней земли. Знают: их легендарный предок Кутх по камешку сотворил в пустынном океане Камчатку.