Очерк истории Кривичской и Дреговичской земель до конца XII столетия

Особое место, занимаемое кривичами в так называемом «восточнославянском» ареале, обусловлено многими причинами. Показательно, что их этническая суть вызывала вопросы уже у первых киевских летописцев: кривичей нет ни в списке славянских племен, ни в перечне племен балтских и финских. Высказываются мнения, что в исторически засвидетельствованной зоне своего проживания кривичи оказались якобы в результате миграции, то ли откуда-то с запада, то ли с юга (В. Седов, П. Третьяков и др.).

Статья была опубликована в первом выпуске альманаха «Druvis» (2007 г.). Перевод А.Е. Тараса. С целью экономии места снят список источников. Те, кому они нужны, могут обратиться к альманаху.

С этим трудно согласиться по разным причинам. Например:

1) миграционная гипотеза явно противоречит летописным сообщениям об автохтонности кривичей;

2) противоречит она и преданию о происхождении и расселении беларусов[72];

3) переселение столь крупного и достаточно однородного этнического сообщества на огромные просторы Восточной Европы несомненно нашло бы отражение в письменных, лингвистических, археологических и других источниках;

4) ареал максимального распространения топонимов типа «кривичи» свидетельствует скорее о позднейшем переселении части кривичей из верхнеднепровско-двинской метрополии в другие регионы;

5) видимо, происходила колонизация в северном направлении, о чем свидетельствуют гидронимы верхнеднепровско-двинского балтского типа (по мнению некоторых исследователей, уже в VIII веке именно кривичи основали Старую Ладогу).

Происхождение

Для решения проблемы происхождения кривичей ключевой вопрос — об истоках и этнической атрибуции культуры так называемых «длинных курганов». Длинные курганы многие исследователи связывают с предками летописных кривичей.

Пока не были выявлены свидетельства генетической преемственности между балтской культурой типа Банцеровщина — Тушемля и культурой длинных курганов, не было возможности подтвердить местный характер последней, что вынуждало некоторых исследователей искать ее истоки на западе — в бассейне Вислы.

Но сегодня, в свете новых археологических материалов, можно отметить явную связь культуры длинных курганов севера Беларуси с местными памятниками III–IV веков, а ряд общих черт витебских и псковских длинных курганов позволяет проследить движение носителей этой культуры из северной Беларуси на Псковщину и Новгородчину. Там же, на севере современной Беларуси, в границах расселения кривичей, открыты древнейшие длинные насыпи и синхронные им круглые захоронения третьей четверти I тысячелетия — с керамикой банцеровской культуры.

Существенные различия между псковскими и смоленскими длинными курганами свидетельствуют о независимом происхождении последних, что также противоречит мнению о движении кривичей с территории Псковщины на Беларуское и Смоленское Подвинье и в Верхнее Поднепровье.

Особенности кривичей-полочан археологически связаны с культурой ранних длинных курганов Полотчины и атокинским вариантом банцеровской культуры, а этнически — прежде всего с балтским (латгальским) субстратом, и позволяют трактовать сообщение летописи («от них же кривичи») о Полотчине в том плане, что это была базовая территория распространения кривичского этноса.

В последнее время ввиду отсутствия серьезных различий и границ между памятниками типа Банцеровщина — Тушемля и длинными курганами все отчетливее высказывается мысль о близости и даже тождестве этих культур. Вещевой комплекс как псковских, так и смоленских длинных курганов, материалы языковедения и антропологии (балтский слой в гидронимии Псковщины, антропологическое единство кривичей и латгалов) дают основания идентифицировать население, оставившее их, с балтами.

Также весьма показательно наличие гидронимической «оси», соединяющей Латвию с северным Подмосковьем. Достаточно правдоподобно она связывается с «кривичским» течением как этноязычным элементом, который с течением времени «дебалтизировался»[73].

Это обстоятельство позволяет отказаться от противопоставления в этническом смысле определений «кривичский» и «балтский», ибо априорная славянскость кривичей просто исчезает, а их славянское слагаемое (безразлично, откуда оно могло происходить) оказывается фикцией[74]. Появление надежных свидетельств славянского присутствия (в первую очередь археологических) на территории кривичей отодвигается таким образом в «русскую» эпоху, когда произошел взрыв торгово-ремесленной активности. Это обстоятельство заставляет рассматривать славянский элемент на наших землях уже не как результат реального миграционного движения откуда-то, а скорее как результат достаточно сложных межкультурных отношений.