Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно

В конце XII и начале XIII в. существовало несколько народцев литовского племени, а именно: пруссы, занимавшие низменную полосу между нижнею Вислою и Неманом (приблизительно нынешнюю Восточную Пруссию); жемойть, или нижняя литва, населявшая область правых притоков нижнего Немана до Невяжи включительно (приблизительно нынешнюю Ковенскую губернию); аукстоте (Augstaiten), или верхняя литва, занимавшая бассейн Вилии и других правых притоков среднего Немана до Гавьи включительно (нынешнюю Виленскую губернию, часть Гродненской и Ковенской); жемгала на левом берегу нижней Двины (в нынешней Лифляндской и Курляндской и частью Витебской губерниях); летьгола на правом берегу Западной Двины приблизительно до реки Аа (в южной части нынешней Лифляндской губернии); ятвяги в Беловежской пуще и далее к северу от нее, в полосе, орошаемой притоками Буга и Нарева с одной стороны, Немана – с другой.

Край, занятый Литвою, был лесистый и болотистый, и такой характер он сохраняет отчасти и по сие время, хотя человеческий труд уже значительно изменил его физиономию. Так, нынешняя Восточная Пруссия, безлесная, в XII в. была покрыта лесами, как это видно из рассказа Мартина Галла о походе Болеслава Кривоустого в 1110 г. в Пруссию. Все идущие до нас от конца XII и начала XIII в. известия указывают на то, что сообразно с природою страны звероловство, рыболовство, бортничество и скотоводство были обычными занятиями литовских племен. Но при всем том эти племена были не бродячими, а оседлыми. Сама природа занятой ими страны не благоприятствовала передвижениям и кочеваниям с места на место и должна была способствовать установлению прочной оседлости. «Земля их, – говорит Мартин Галл о пруссах, – представляет как бы острова, окруженные болотами и озерами; эти острова и поделены между жителями селений на наследственные участки». Итак, оседлость является у пруссов уже прочно установившеюся в начале XII в.

Позднейшие известия подтверждают сведения, даваемые Галлом, и распространяют их и на другие племена литовские.

В XII и XIII вв. у литовских племен достигло значительного развития земледелие. Польский хронист Ян Кадлубек, описывая поход Казимира Справедливого на ятвягов в 1192 г., говорит, что поляки предавали пламени села, дома и житницы, наполненные хлебом. О значительном развитии земледелия у ятвягов говорит и наша летопись (по Ипатьевскому списку), описывая поход Даниила Галицкого на ятвягов в 1256 г. Разбив ятвягов, Даниил остановился в селе Корковичах, где было только два двора, и нашел там такое обилие хлеба, что всем достало: и людям, и лошадям – и еще осталось, чему Даниил и его воины немало дивились. Но если уже в ятвяжской земле земледелие сделало такие успехи, тем с большим правом можем предполагать их у других литовских племен, и источники вполне подтверждают это предположение. В обмен на произведения своей страны – меха, воск и мед – литовцы получали между прочим и земледельческие орудия: серпы и косы, что служит косвенным указанием на развившуюся земледельческую культуру.

На продолжительную оседлость литовских народцев указывает и общественное устройство их, как оно вырисовывается по источникам XII и XIII вв. В это время вся территория литовских племен является поделенною на постоянные округа, носящие свои названия. Эти округа остались и впоследствии мелкими областными единицами, получившими в верхней Литве и Жмуди русское название волостей. Каждый из этих округов является территорией самостоятельного общественного союза. Эти мелкие общественные союзы, по-видимому, развились из родственных союзов, и в некоторых из них можно еще и в XIII в. рассмотреть такие союзы, как, например, в вышеупомянутых Корковичах. На родственное происхождение волостных общественных групп указывают и многочисленные названия литовских волостей с окончанием на ишки: Даудишки, Эйшишки, Граужишки и т. д. С таким названием являются древнейшие волости, и потому эти названия нельзя производить от панов этих волостей, как названия некоторых позднейших, а скорее – от родоначальников. Что родственная организация предшествовала политической у литовцев, как и у других народов, на это прямое указание дает Петр Дюсбургский, относя его к пруссам. «Если случаются у них убийства, – говорит он, – то не может быть никакой сделки, пока родственники убитого не убьют убийцу или его родственников». Но эта организация, дав начало мелким общественным союзам, с течением времени превратилась у литовцев, как и у других народов, в организацию чисто политическую. Родичи размножились, утратили чувство родственной близости, поделили землю, приняли в свою среду чужеродцев и в таком виде продолжали жить под одною властью, действовать сообща и солидарно в отношениях к соседним общинам.