Очерк Тайноведения

После очищения наступает для Я полностью новое состояние сознания. В то время как до смерти к нему должны были притекать внешние восприятия, с тем чтобы на них мог падать свет сознания, проистекает теперь как бы изнутри некий Мир, который достигает до сознания. Также между рождением и смертью живет Я в этом мире. Только одевается последний здесь в откровения чувств; и только здесь, где Я, с оставлением без внимания (AuЯerachtlassung) всех восприятий чувств, воспринимает себя самого в своей "наивнутреннейшей все-святости (innersten Allerheiligsten)", возвещает себя в непосредственном облике то, что иначе появляется только в покрове чувственного. Так, как происходит восприятие Я во Внутреннем до смерти, так изнутри раскрывает себя Духовный мир в своей полноте после смерти и после очищения. Собственно, есть это откровение уже сразу после оставления эфирного тела здесь; все-же располагается перед ним, как некое затемняющее облако, мир вожделений, которые еще обращены ко внешнему миру. Это есть здесь, как если бы в блаженный мир Духовного переживания примешивались черные демонические тени, которые возникают из, в "огне себя пожирающих", вожделений. Да, не только тени, но действительные существа есть теперь эти вожделения; это показывает себя сразу, когда физические органы удалены из Я и таковое может воспринимать через это, что есть Духовной природы. Как искаженные образы (Zerrbilder) и карикатуры того возникают эти существа, что прежде стало известно человеку через чувственное восприятие. Сверх-чувственное наблюдение имеет об этом мире очищающего огня сказать, что он обитаем сущностями, чей внешний вид для Духовного ока может быть ужасным и болезненным (schmerzzerrgend), чье удовольствие кажется есть разрушение и чья страсть направляется на зло, против которого зло чувственного мира воздействует незначительно. Что человек при обозначеных вожделениях приносит с собой в этот мир, это появляется для таких существ как некое питание, через которое они постоянно поддерживают свои власти-силы снова усиленными и подкрепленными. Картина, которая становится так наброшенной для невоспринимаемого для чувств мира, может явиться для человека менее невероятной, если он однажды рассмотрит с непредвзятым взором часть животного мира. Что есть для Духовного взора свирепый, вокруг рыскающий, волк? Что раскрывается в том, что воспринимают в нем чувства? Ничто другое, как некую Душу, которая живет в вожделениях и которая задействует себя через таковые. Можно внешний облик волка назвать неким воплощением этих вожделений. И не имел бы человек никаких органов, чтобы воспринять этот облик, он должен был бы все-же распознать бытие соответствующего существа, когда его вожделения показывают себя незримо в своих действиях, когда, итак, вкрадывается для глаза невидимая власть-сила, через которую могло бы случиться все то, что случается через зримого волка. Теперь, существа очищающего огня имеются в наличии именно не для чувственного, но только для сверх-чувственного сознания; их действия располагаются, однако, открыто-возвещающе (offenkundig) здесь: они состоят в разрушении Я, когда для них существует это питание. Эти действия становятся четко видимыми, если обоснованное наслаждение возрастает до несоразмерности и необузданности. Ибо что воспринимаемо чувствами, прельщало бы также Я только настолько, насколько наслаждение обосновано в его существе. Животное будет только через то во внешнем мире гонимо к затребованию, по чему вожделеют его три тела. Человек имеет высшие наслаждения, потому что к трем телесным членам приходит вдобавок еще четвертый, Я. Если теперь, однако, Я требует такого удовлетворения, которое служит не для сохранения и поддержания (Fцrderung) его существа, но служит для разрушения, то такое затребование не может быть ни действием его трех тел ни таковым его собственной природы, но только таковым существ, которые, остаются скрытыми чувствам по своему истинному облику, которые, однако, могут приделываться прямо к высшей природе Я и мочь побуждать его к вожделениям, которые связаны совместно с чувственностью, которые, однако, только через таковую могут быть удовлетворены. Имеются именно существа в наличии, которые страсти и вожделения имеют для своего питания, которые есть более худшего рода чем все животное, потому что они изживают себя не в чувственном, но захватывают Духовное и втягивают таковое вниз в чувственную область. Облики таких существ есть, поэтому, для Духовного взора более отвратительны, более ужасны, чем облики самых диких животных, в которых, все-же, воплощаются только страсти, которые обоснованы в чувственном; и разрушающие силы этих существ безмерно превосходят всю разрушающую ярость, которая имеется в чувственно воспринимаемом животном мире в наличии. Сверх-чувственное познание должно, таким образом, расширить кругозор человека как на некий мир существ, которые в известном отношении стоят ниже, чем видимый, приносящий разрушение животный мир.