Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы

Из отчетной документации Экспозитуры № 3 за 1933 год следовало, что ее агентурный аппарат состоял из 59 агентов, распределенных по разным направлениям деятельности и объектам агентурного проникновения. Из них в частях Рейхсвера действовало 5 агентов, в военизированных организациях (СА, СС, таможне, полиции и т. д.) – 16, на объектах промышленности, транспорта, связи – 3, в политических организациях – 5 и т. д.[50].

В связи с расширением спектра решаемых задач и для повышения эффективности работы подчиненных экспозитуре постов 30 ноября 1935 года Жихонь подписал «Инструкцию по организации и работе постерунков офицерских Экспозитуры № 3, 2-го отдела Главного штаба», в которой подробно излагались все требования к организационной и практической работе Быдгощского разведывательного аппарата. Все старые и вновь созданные плацувки получили новые номерные обозначения по местам их дислокации: постерунки офицерские № 1 (г. Млава); № 2 (г. Гдыня); № 3 (г. Грудзендз); № 4 (г. Данциг); № 5 (?); № 6 (г. Познань); № 7 (г. Белосток).

В служебной переписке с экспозитурой вплоть до начала войны и использовались такие условные обозначения. Например, ПО № 3 Экспозитуры № 3, 2-го отдела Главного штаба Войска Польского. Исключение было сделано для ПО № 4, обусловленное отличиями в характере разведывательной и контрразведывательной работы этого поста от других «внутренних» плацувок. В официальном делопроизводстве он назывался «Сухопутный реферат военного отдела Генерального комиссариата Речи Посполитой в Вольном городе Данциге».

Инструкцией было предусмотрено расширение прав и компетенции заместителя начальника этого разведывательного аппарата путем закрепления за ним должности заместителя начальника «Сухопутного реферата». Формально же обязанности начальника реферата и, соответственно, постерунка исполнял сам майор Жихонь. Тем самым перед властями города ему и подчиненным офицерам был обеспечен иммунитет от уголовного и административного преследования.

Поле боя – Данциг

Для того чтобы обрисовать характер работы польской разведки в Данциге, необходимо сказать несколько слов о самом городе и тех возможностях, которые его статус и месторасположение предоставляли для разведывательной деятельности 2-го отдела в 1920–1930-е годы. Далеко не полное перечисление государственных, специальных и партийных институций в Данциге, их развитие в динамике позволит нам понять, насколько сложной была работа польской разведки по отслеживанию происходящих в них процессах и агентурному внедрению в их среду.

В то же время большой европейский город был буквально создан для того, чтобы стать «полем битвы» германской и польской разведок. Безвизовый режим пересечения границы гражданами Польши позволял кадровым сотрудникам и агентуре 2-го отдела Главного штаба относительно свободно чувствовать себя в Данциге. Развитая транспортная инфраструктура способствовала их перемещению через границу и внутри зоны Вольного города без особых проблем, снимая большинство ограничений, налагаемых на операции по поддержанию связи между разведчиками.

Но такая благоприятная ситуация порой играла злую шутку с участниками различных оперативных мероприятий. Так, 22 января 1934 года произошел трагикомичный случай, вызвавший множество хлопот у поляков и заставивший их серьезно озаботиться безопасностью проводимых в Данциге операций. В тот день при конвоировании заключенного Леона Виллера польский полицейский Бернард Коповский, решив сэкономить время и вопреки приказу своего руководства, проследовал через территорию Данцига. Нужно сказать, что Виллер был не простой уголовник, а лицо, обвиняемое в шпионаже в пользу Германии. Его-то полицейский и должен был доставить на заседание суда в г. Гдыню.

На границе зоны Вольного города Виллер, воспользовавшись замешательством Коповского, предпринял попытку побега. Во время завязавшейся потасовки он выпал на перрон и поднял крик, на который сбежалось множество зевак. Как и полагается, на шумное сборище через короткое время появились немецкие полицейские, которые, выяснив в чем дело, под предлогом оказания медицинской помощи забрали Виллера с собой. Ясно, что последний был очень доволен таким завершением истории. Вместо положенных ему по приговору суда семи лет заключения за шпионаж в Данциге он приобрел долгожданную свободу[51].

Наличие значительного числа этнических поляков и смешанных браков благоприятствовало тому, что вербовочная база для польской разведки была поистине неисчерпаемой, и только мастерство вербовщиков и лимит денежных фондов, отпускаемых на разведывательную работу, служили естественными ограничителями при создании агентурного аппарата.