Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы

По одной из версий, к работе на советскую разведку Василь Дидушок был привлечен в 1920 году его братом Петром. После отбытия в Польше трехлетнего заключения за шпионаж в пользу Советской России Василь Дидушок с 1926 по февраль 1929 года работал сотрудником нелегальной резидентуры Разведупра в Харбине, а с указанного времени до 1930 года – в Финляндии[121]. К началу его карьеры как разведчика мы еще вернемся.

В находящихся в распоряжении автора источниках не указано, какая существовала связь между полученной от агента «А-201» информацией и арестом в 1932 году помощника Басова по резидентуре Василя Дидушка, но такая связь, на наш взгляд, определенно существует. Подтверждением такой версии являются описанные ниже события, а также тот факт, что отозванный в мае 1932 года в Москву Дидушок вскоре был арестован и 2 сентября 1933 года Коллегией ОГПУ был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу, замененному на 10 лет лагерей. Обратим внимание, что описанные ниже события не относятся к периоду репрессий 1937–1938 годов, и, следовательно, дело расследовалось индивидуально, по конкретным обвинениям[122].

Важные сведения по «делу Дидушка» были получены несколько ранее от другого агента советской внешней разведки Романа Бирка, ветерана советских спецслужб, активно сотрудничавшего с ними еще со времен проведения крупномасштабной операции ВЧК-ОГПУ «Трест». Так, осенью 1931 года его контакт в немецких спецслужбах Гесслинг «по дружбе» рассказал, что он связал с ответственным сотрудником Абвера Рихардом Протце своего знакомого Франца, работающего «по балканской линии» в советской разведке. Под фамилией Франца, находясь на нелегальном положении, и работал Василь Дидушок[123].

Очевидно, информация Вилли Лемана об агентурном внедрении германской контрразведки в советскую военную разведку явилась ключевым подтверждением сведений Бирка, что и определило печальную судьбу помощника резидента.

В ходе следствия была подтверждена часть информации и выяснились многие интересные подробности. В частности, стало известно, что прибывший в 1931 году из Финляндии на должность помощника резидента в Австрии Дидушок каким-то образом познакомился с бывшим немецким разведчиком Эгоном Гесслингом, который в свою очередь свел его с руководящим сотрудником Абвера Рихардом Андреасом Протце – неизменным участником крупнейших разведывательных операций немецкой военной разведки в межвоенное двадцатилетие[124].

Какие мотивы побуждали продолжить контакт этих двух закаленных в «шпионских баталиях» профессионалов? Ответ вроде бы ясен и очевиден: изучение друг друга в качестве возможных кандидатов на вербовку. Но одновременно нужно учитывать то обстоятельство, что Протце и Дидушок не были противниками в традиционном смысле. Их страны до прихода к власти в Германии нацистов были в каком-то смысле союзниками, а разведки, которые они представляли, теснейшим образом сотрудничали против общих врагов, прежде всего против Польши.

В таких условиях и стали возможны контакты на низовом уровне между «союзниками», приведшими на практике к несанкционированному обмену разведывательной информацией по общим противникам. Такие связи никогда не приветствовались руководством Разведывательного управления, которое справедливо полагало, что обмен информацией мог осуществляться только на основе соответствующих санкций высшего военного командования.

«Низовые» контакты могли привести к утрате контроля над «движением» информации, и как следствие – к установлению ее источника со всеми негативными последствиями в виде деконспирации проводимых разведкой операций. Не случайно в руководящих документах советской военной разведки, выработанных на основе решений Политбюро ЦК, было ясно сказано, что «попытки (немцев) установить организационные контакты между разведками (следует) отклонить». Одновременно предлагались «предложения об обмене разведывательными данными по Польше и совместном обсуждении вопросов мобилизации и развертывания польской армии принять».

Необходимо отметить, что обменом разведывательной информацией по вероятным противникам занимались многие спецслужбы европейских стран. Так, традиционно хорошие отношения были налажены между Разведупром штаба Красной армии и военными разведками Чехословакии и Литвы. В октябре 1926 года Берзин докладывал Ворошилову: «Обмен с Литовским Генштабом разведывательными материалами о Польше мы ведем уже и предлагаем вести в дальнейшем. Подобный обмен полезен со всех точек зрения и никаких обязательств на нас не налагает».

Абвер только в 1925 году передал советским разведчикам следующие материалы:

– Варианты развертывания польской армии к весне 1925 года.

– Организация артиллерии польской и румынской армий.

– Численность польской армии военного времени (число дивизий) и сроки мобилизационной готовности.