Очерки Боза, Наш приход

- Разумеется, моя дорогая! - в тон ей пропела торжествующая гостья. Вне всякого сомнения! Потому что, - как я тут же ему сказала, - если мисс Каролина берется играть Фенеллу, из этого еще не следует, что она воображает, будто у нее красивые ноги. И тут он - подумать только, что позволяют себе эти щенки! - тут у него хватило нахальства утверждать, будто...

Трудно предугадать, насколько преуспела бы милейшая миссис Портер в достижении своей высокой цели, если бы появление мистера Томаса Болдерстона, родного брата миссис Гэтлтон, которого в этом семействе звали запросто "дядюшка Том", не направило беседу в другое русло и не подсказало миссис Портер блестящий план действий в день предстоящего спектакля.

Дядюшка Том был очень богат и обожал своих племянников и племянниц, что, естественно, делало его важной персоной в глазах родственников. Это был самый добросердечный человек на свете, всегда веселый и бодрый и необычайно говорливый. Он любил похвалиться тем, что никогда, ни при каких обстоятельствах не повяжет черного шелкового галстука и не снимет своих высоких ботфорт, но особенным предметом его гордости было то, что он знал на зубок все наиболее известные произведения Шекспира от первой до последней строчки. И это не было пустой похвальбой! По причине этого свойства, роднящего его с ученым попугаем, дядюшка Том не только беспрестанно сыпал цитатами, но не мог спокойно усидеть на месте, если кто-нибудь при нем перевирал слова "Эвонского лебедя", - он должен был тут же поправить нечестивца. Ко всему этому дядюшка Том был большой шутник, никогда не упускал случая вставить острое, как ему казалось, словцо и всякий раз хохотал до слез, если что-нибудь вдруг покажется ему забавным.

- Ну, девочки, как дела? - спросил дядюшка Том, когда с поцелуями и приветствиями было покончено. - Вызубрили свои роли? Люсина, милочка, акт второй, сцена первая, твое место слева, даю реплику: "... Счастливее я никогда не буду". Как дальше? Продолжай: "... Что ты? Избави бог...". - Да, да, - воскликнула мисс Люсина, - помню:

Что ты? Избави бог! Наоборот:

Жизнь будет нас дарить все большим счастьем...

- Делай время от времени паузу, - сказал старый джентльмен, считавший себя весьма строгим критиком. "Что ты? Избави бог! Наоборот" - здесь ударение на последнем слоге "наоборот"; затем громко: "Жизнь" и пауза - раз, два, три, четыре; затем снова громко: "будет нас дарить все большим счастьем" - с ударением на "большим". Вот так-то, моя дорогая. По части ударений можешь положиться на своего дядюшку. А, Сем, как поживаешь, мой мальчик?

- Очень хорошо, спасибо, дядюшка, - ответствовал мистер Семпрониус, который только что вошел в гостиную. Черные круги вокруг глаз от въевшейся в кожу жженой пробки придавали его лицу что-то птичье. - Вы, конечно, посетите нас в четверг, дядюшка?

- Конечно, конечно, дружок.

- Какая жалость, мистер Болдерстон, что ваш племянник не догадался попросить вас посуфлировать на спектакле! - шепнула дядюшке Тому миссис Джозеф Портер. - Вы были бы для них неоценимы.

- Да, смею думать, что я как-нибудь справился бы с этой задачей, отвечал дядюшка Том.

- Я хочу сидеть рядом с вами на спектакле, - продолжала миссис Портер. - Тогда, если кто-нибудь из наших молодых друзей что-нибудь напутает, вы растолкуете мне, что там на самом-то деле. Мне это страшно интересно.

- Почт за счастье быть вам полезным чем только могу.

- Значит, уговорились?

- Безусловно.

- Сама не знаю, чего это я, - сказала миссис Гэтлтон дочерям, когда они, собравшись вечером у камелька, повторяли свои роли, - но мне ужасно неприятно, что миссис Джозеф Портер будет у нас в четверг. Я уверена, что она что-то замышляет.

- Ну, нас-то ей не удастся выставить в смешном свете, - высокомерно заявил мистер Семпрониус Гэтлтон.