Очерки Эндеральского Союза

Эта девочка оказалась не такая как все. Вместо светлой кожи и ясных глаз, её отметил смугловатый оттенок и скосый взгляд. Этого хватило, чтобы местные дети пустилась в дразненения и оскорбления.

– Скараггчка, вытащи череп собачий! – всё сильнее её обижали дети. – Покажи нам магию.

– Нет! Всё не так!

– Как говорил мой папа – все скарагги плохие, – стал язвить один из детей. – Так говорит Творец. Мой папа так говорил.

– Творец! Если Бог есть, то не может быть таким злым! – махнула Лишари. – Вы злые!

– Нет. Мы всего лишь чтим нашего Творца, как говорил мой папа. И тебе скоро это надо будет делать, – ребёнок подбежал и со всей силы пнул набор для копания разлетелся по всему берегу. – Так мой папа учил делать со скараггами.

Дети конечно тут же ушли, а маленькая Лишари села на песок. По её личику побежали слёзы, она захныкала и нет того, кто бы её успокоил. Через её всхлипывания донеслись слабо разборчивые слова:

– Ес-если Б-бог есть, то О-он не может быть таким з-з-злым.

– Сестра! – подбежал рослый темноволосый парень, лет двадцати одного. – Что случилось?

– Ракуша… мен-меня обидели.

– Ничего, сестра. Я найду их. Это же Моло и его друзья? Я разберусь с ними.

– Да они! Хорошо, что у меня есть такой братик, как ты, – Лишари успокоилась, в крепких братских объятиях Ракула.

Видение закончилось и всё рассеялось. Вместо него только ангел и смущённая Лишари.

– З-з-зачем? – голос девушки сильно продрог, но только сильной внутренней боли, родившейся в душе. – К чему это?

Но ангел сохранил молчание. Вместо этого он вновь поднимает десницу, давая подняться дыму от кадила и новое видение простёрлось на ткани реальности.

На этот раз это молодая дама, лет четырнадцати предстала пред ангелом и самой Лишари, которая в видения узнала себя. Задиристая и наглая девчонка, всё время готовая показать себя, сейчас зажата и с опущенными глазами выслушивает обвинения взрослых. Один из мужчин в форме стражи Остиана задаёт строгий вопрос:

– Ракул, у кого деньги?

Её брат, не желая вступать в спор со стражей, или вообще испытывать душевные терзания, всё говорит:

– Лишари… деньги у моей сестры.

– Золото дамочка! – закричал стражник, уже готовясь занести алебарду для удара, но этого не потребовалась, и девушка из кисета вынула три золотых и отдала их, а воин передал их богатому горожанину, причитая. – Если бы твой отец не был бы мануфактурщиком, то гнить тебе в тюрьме. А так… приваливай!

– Так учил Творец, сестра, – бесстрастно стал говорит брат. – Ложь есть грех, на который я пойти не могу.

– Из-за твоей поганой праведности с голоду подохнут мои друзья. Отец не даёт нам денег, и чтобы прокормить Луи и Верону, я спёрла пару золотых у этой свиньи! – крикнула Лишари вслед уходящему богачу.

– Такова воля Творца, – заученно повторил Ракул. – Не нужно было связываться с нищими. Они всегда могут прийти на службу Храму, чтобы получить пищу… только для этого им придётся принять истину.

– Да пошёл ты! – в исступлении рычит Лишари. – Творец не таков! Вы извратили его образ. Вы – долбанные идиоты, фанатики и сектанты, – слёзы замерцали на глазах девушки. – Луи… Верона… они же теперь погибнут.

Туман кадила сменил обстановку и на этот раз полотно дыма явило убранство богатого роскошного дома, в котором идёт хороший обед, и люди в доброй одежде приступили к трапезе:

– Лишари, так как я хочу Ракулу передать своё дело, – подняв бокал с вином торжественно говорит отец. – Ты же, как девушка будешь посвящена Творцу.

– Что!? Я хочу изучать магию, а не молиться днями напролёт! Это нечестно!

– Но ты должна! Ты пойдёшь в матушки монастыря! Я посвящу тебя Рождённым светом, как благочестивый подданный!

– Да мне плевать, что ты хочешь!

– Дочь, – строго обозначила темноволосая мать, разделывающая кусок мяса. – Это Ракул рассказал, какие блага тебя ожидают в служению Рождённым светом. И я согласна с ними.

– Отец, ты же помнишь, как сам рассказывал, что мы – люди свободные и должны сами выбирать путь в жизни? Ты сам подарил мне тот набор… с него я начала быть археологом. У меня же скоро экспедиция!

– Ничего. Археология не так важна, как, то дело, которые мы тебе даём.

– Нет! Это… это, – задыхаясь от злобы, заговорила Лишари, – это не может быть волей Творца… с вами я вообще не уверена, что Он есть! Я… да иди вы все, со своим храмом!

– Сестра!

– Дочь!

Кадило ангела снова взмахнуло, показывая финал первой части истории. На этот раз всё тот же дом богачей, только в нём поселился траур. Отец, полупьяный еле как стоит на ногах, мать вся в слезах, сцепилась с Лишари в объятиях. Они получили пару дней тому назад страшные вести о том, как ополчение храма было вмазано в землю ударной кавалерией канцлера. И Лишари рыдает. Брат ей донёс много неприятностей, но это все ещё был её брат с которым она правела детство и которого любила несмотря ни на что. А сейчас его нет… обольщённый постулатами храма, лишённый внутреннего стрежня он стал жертвой интересов верховного жреца. И храмовый вестник, пришедший об этом заявить, гордо молвит: