Очерки Фонтанки. Из истории петербургской культуры

Итак, курс немецкой литературы в Благородном пансионе вел профессор немецкой словесности и всеобщей истории в Главном педагогическом институте, а затем в Петербургском университете Эрнст Вениамин Саломон Раупах. После увольнения в 1821 году он через год вернулся в Германию и занялся драматургией.

Прожив много лет в России, Раупах писал драмы и из русской жизни. Александр Иванович Тургенев, брат декабриста Николая Тургенева и старший друг Пушкина, в своем «Дневнике» описывает впечатление, произведенное на него спектаклем французского театра по пьесе Раупаха «Исидор и Ольга». «В драме, – пишет он, – очень ярко показана вся мерзость крепостного права, показано, что крепостное право калечит не только тех, кого мучают, но и тех, кто мучает. „Нам обрили бороды, – но нам оставили права наши, кои нас делают извергами и более несчастными, нежели те, над коими мы их имеем. Ах! Отдайте нам наши бороды и сарафаны и отнимите от нас то, что более всего разделяет нас от Европы, от просвещения и христианской религии, чем все костюмы в мире!“ …При чтении сей трагедии я не столько был поражен истиною и справедливостию вымысла поэта, как при представлении. Осуждали автора. За что? Пиеса есть верное справедливое и нимало не увеличенное изображение существенности. Оно тягостно, прискорбно для русского; но виноват ли в этом поэт? Разве он вместе с сим и не истиннолюбивый изобразитель того, что в самом деле и в законах наших существует; то, что случается беспрестанно и завтра случиться может?»[160].

В сборнике «Венок Белинскому», выпущенном в 1924 году, прослеживается влияние этой драмы Раупаха на первую редакцию юношеской драмы В. Г. Белинского «Дмитрий Калинин».

Несмотря на то что Раупах с 1822 года жил уже в Германии, его имя было занесено в список лиц, причастных к 14 декабря 1825 года. Его обвинили в воспитании молодежи в антимонархическом духе и внушении вольнолюбивых мыслей участникам восстания…

Курс краткой всеобщей истории и статистики читал в пансионе Константин Иванович Арсеньев – историк, статистик, географ, профессор Петербургского университета, впоследствии академик. Историк Петербургского университета В. В. Григорьев пишет, что за Арсеньевым, «кроме трудов его по всеобщей истории и отечественной статистике, есть заслуга перед Россией и человечеством, какая редко может выпасть на долю смертного: разумеем то влияние на дело упразднения крепостного права, которое имел он через учеников своих, взращая в душах их мысль о его осуществлении»[161].

Константин Иванович Арсеньев

Он был участником литературных сред у П. А. Плетнева и петербургским знакомым А. С. Пушкина.

Преподавателем естествознания в пансионе был Яким Григорьевич Зембницкий – ботаник, минералог и очень обаятельный человек, с которым у М. И. Глинки сложились прекрасные отношения. В своих «Записках» композитор пишет о себе: «Естественные науки, в особенности зоологию, любил страстно. Еще до пансионата я начал замечать дивное разнообразие естественных произведений. В самый год отъезда из деревни в Петербург у меня уже летали птицы в комнате, а когда мы жили у Калинкина моста, над мезонином, где я был помещен… в большом чердаке, мезонину принадлежавшем, разведены были разного рода голуби и кролики, которые там превосходно водились. Более же всего способствовали развитию страсти моей к зоологии посещения нами Кунсткамеры под руководством профессора Зембницкого, который объяснял нам предметы» [с. 16]. Кунсткамера – это первый в России естественный музей, основанный еще Петром I.

Очень тепло вспоминает Глинка Ивана Екимовича Колмакова: «…Наш добрый подъинспектор Иван Екимович Колмаков был нашим утешением, когда он появлялся, мы всегда приходили в веселое расположение…

Науки были для И. Е. истинным наслаждением – господствующею страстию. Он все знал все помнил, охотно заступал место непришедшего профессора и объяснял любому воспитаннику по малейшему намеку все…

По окончании курса И. Е. был любимым и всегда забавным нашим собеседником. В пансионате с его помощью я читал отрывки из „Превращений“ Овидия, и ему первому обязан знакомством с латинской литературой» [с. 14–15].