Очерки и воспоминания

Совет был принят, и с этого номера мы регулярно стали посылать журнал на адрес "Его Превосходительства, господина тамбовского или самарского губернатора", - по всем губерниям... Я уже писала в другом месте, что мне лично дважды пришлось убедиться в интересе, который проявляли эти люди к журналу. Мы рассылали его им вплоть до самого последнего номера... Сам Ал. Ис. имел обширную клиентуру. Как только приходил свежий номер, он наполнял им свой портфель, и - "нужные лица" получали пищу регулярно. И очень часто он приносил для от правки в Штутгардт свежую политическую информацию, всегда ценную и содержательную. "Не для агитации, а для самопознания", говорил он. {40} Так, - в открытой и нелегальной работе, - дожили мы до революции 1905 года. В № 17 "Освобождения" были формулированы задачи русских конституционалистов и прежде всего - для выполнения этих задач - была указана необходимость образования партии. Характер этой партии редактор определил двумя основными положениями:

1) Партия должна быть открытой и решительно конституционной.. Это требование исключает возможность привлечения в нее лиц так называемого "славянофильского образа мыслей".

2) Партия должна быть открыто и решительно демократической... Только демократическая партия политического освобождения России будет иметь необходимый для такой партии широкий базис... Для того, чтобы в рядах либеральной партии могли рука об руку действовать и земский дворянин, и разночинец-интеллигент, представитель третьего элемента, и крестьянин, доработавшийся до политического самосознания, партия должна открыто и решительно исповедовать принцип политической равноправности.

И потому в ее программе необходимо ясное заявление в пользу всеобщей подачи голосов.

И в 1905 году образовалась конституционно-демократическая партия. Если в Союзе Освобождения собранные конституционные силы пытались создать резко-определенное общественное мнение и направить его против язв старого режима, то в к. - д. партии людям надо было эти язвы лечить, то есть, как тогда выражались, - заняться "положительной и конструктивной работой". Но работать пришлось с помощью столь несовершенного инструмента, как российский quasi парламентаризм, - хилые и бесправные Государственные Думы.

В наших кружках - в этот период парламентского безвременья - всегда было интересно слушать деловую критику работы парламентов и, в особенности, поведения их антагониста, - самодержавия, - со стороны А. И. Браудо. Он был безусловным западником, высоко ценил политические институты западных народов и едко высмеивал "русских Горемык" в роли "ответственных перед парламентом правителей". С ним всегда было приятно провести час-другой и отдохнуть в деловой, всегда остроумной беседе от широко распространенной российской отсебятины... {41}

IV.

А затем минуло "безвременье" и наступили времена... Вторая революция, Временное Правительство, третья революция, - Октябрь... Люди общественно-освобожденческого типа отходят на задний план: инициатива действий переходит в руки совершенно новой породы, - в руки низовой демократии или, вернее, охлократии с небольшой кучкой ленинцев ( "профессиональных революционеров", как называл себя Ленин) во главе. В этот период мне редко приходилось встречаться с А. И. Браудо: он остался в Петербурге, я жила в Москве. Я знала, что он работает на месте своей службы, в Публичной Библиотеке. Но кем он стал после таких землетрясений - я не знала. А изменения в людях шли непрерывной цепью. Одни пятились назад и кляли свои прежние "ошибки" и симпатии. Другие шли в белое движение, чтобы с помощью этого рычага повернуть Poccию на правильный путь. Третьи впадали в безверие, - во все, - в политику больше всего. Четвертые, наоборот, целыми днями простаивали в церквах, вдруг обретя мистическую веру и находя утешение в религии...

Так менялись люди, еще вчера бывшие на передовых постах движения. Служилая интеллигенция понуро шла на службу к большевикам, рассуждая практически: не умирать же с голоду!

Осенью или зимою 1919 г., - точно не помню - задребезжал звонок. Открываю дверь нашей квартиры в Николо-Песковском переулке на Арбате и сразу даже не могу узнать посетителя... Передо мной маленький, измученный старичок. Лишь по сохранившимся "хрустальным" глазам я узнала А. И. Браудо. Он ехал с юга (из Одессы) в Ленинград и посетил в Москве своих старых знакомых. На него жутко было смотреть. Только отдышавшись, он стал рассказывать о своих переживаниях и впечатлениях. Да, это был тот же член Союза Освобождения, каким я его знала в "те времена": ни в чем не раскаявшийся и не изверившийся...

- Трудности перед Россией стоят неисчислимый. Но нам, уцелевшим интеллигентам, надо работать, не разгибая спины. Вызвали духов - из небытия... И формула переменилась.

{42} Тогда мы говорили: сначала реформа, потом успокоение. Теперь наоборот: сначала успокоение, потом реформа. Успокоение - от революции и гражданской войны... Он стал расспрашивать о знакомых и друзьях. Особенно горячо протестовал против "бездействующих", чего-то ждущих: