Очерки истории алан

С этими и многими другими фактами (перечислять их здесь нет возможности) необходимо полностью считаться. Большая роль кавказского этнокультурного субстрата в происхождении осетинского народа, его языка и культуры у нас не вызывает сомнений: она весьма убедительно раскрыта в трудах В. И Абаева и подтверждена в 1966 г. научной сессией, посвященной происхождению осетинского народа. Формирование современного осетинского народа следует понимать как синтез этнического субстрата (кавказские аборигены) и суперстрата (аланы), в ходе которого и возникла новая этническая общность осетин.

Подчеркивая неправомерность механического и излишне прямолинейного отождествления осетин с аланами, мы тем самым не ставим под сомнение ведущую роль алан и их языка в становлении осетинского народа. История осетин с аланами связана неразрывно.

Другая сторона аланского наследства, не менее важная, чем язык, — фольклор. Здесь на первом плане, конечно, стоит выдающийся памятник духовной культуры древности, шедевр устнопоэтического творчества — героический нартский эпос. Без всякого преувеличения можно утверждать, что нартский эпос должен быть поставлен в один ряд со скандинавскими и исландскими сагами, германскими Нибелунгами, карельской Калевалой.

Сейчас нартский эпос бытует у ряда народов Кавказа — осетин, адыгов, абхазов, абазин, вайнахов. Он известен также балкарцам и карачаевцам, а в «стертом», периферийном виде отмечен у дагестанцев, и в горной Грузии, где представляет заимствование (10, с. 174; 1. 1, с. 156). С точки зрения современного бытования это действительно эпос народов Кавказа, причем наиболее архаичные его формы зарегистрированы у осетин, адыгов и абхазов. Как ни различны национальные варианты и как ни существенны эти различия, есть целый ряд общих элементов, начиная с названия эпоса «нарты» и имен основных героев. Вряд ли всерьез можно думать, что термин «нарты» и имена героев эпоса Сослана, Батраза и других возникли независимо у столь разных и подчас удаленных друг от друга народов. Случайно таких поразительных совпадений не бывает. Тем более не бывает таких случайных совпадений на уровне сюжетов (мы не имеем в виду так называемые «бродячие» сюжеты). Очевидно, мы вправе предполагать, что общие элементы нартского эпоса как на уровне сюжетики, так и на уровне ономастики являются результатом какого-то культурного влияния извне на многие национальные варианты эпоса.

Касаясь интересующего нас вопроса, В. И. Абаев писал: «Насколько неоспоримо, что этот эпос получил у ряда кавказских народов свое самостоятельное развитие и свой национальный облик, настолько же бесспорно и то, что существовал какой-то центр или центры, где зарождалась основа эпического цикла о нартах и вокруг которых шла дальнейшая кристаллизация сказаний. В пользу предположения о существовании таких центров говорит прежде всего общность собственных имен и самого термина «нарт»… абсолютно исключено, чтобы термин «нарт» или собственные имена Сатана, Урызмаг, Сослан, Созрыко, Батраз, Сырдон и др. появились независимо в разных местах. Каждое из них, вне всякого сомнения, возникло в одном определенном месте, у одного определенного народа и отсюда уже распространилось среди народов» (6, с. 35).

С этими выводами трудно не согласиться, а серьезной альтернативы им в научной литературе, насколько нам известно, нет. Поскольку нартский эпос в наиболее архаичном и развитом виде представлен у осетин, адыгов и абхазов (некоторые исследователи два последних объединяют в адыго-абхазский эпос), мы, по-видимому, имеем основание именно здесь искать «первоисточник». Установлено, что термин «нарты» имеет иранскую этимологию, где конечный «т» представляет показатель множественности (12, с. 88–90; 13, с. 159; 14, с. 10). Если отбросить, как недоразумение, различные попытки «вольных» этимологии термина «нарты» (одна из последних таких попыток принадлежит А. М. Гадагатлю; 15, с. 206–207), указанная иранская этимология является наиболее обоснованной и звучит как древнеиранское «нар» — мужчина, герой, витязь с показателем множественного числа «та» (11, с. 165; 14, с. 10, 163–164) т. е. буквально «мужчины», «витязи», «герои». Нетрудно заметить, что это название точно соответствует содержанию героического нартского эпоса, воспевающего подвиги героев-нартов, и это придает указанной этимологии особую убедительность.