Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

Вместе с появлением соседской общины изменяется и сама форма поселения. Древние укрепленные городища, поселения группы больших и малых семей, уступают свое место открытым поселениям — деревням, остатки которых — «селища» — лишь очень недавно стали объектом изучения археологов. Количество исследованных селищ еще крайне невелико, но и то, чем мы располагаем, дает возможность судить, какую ценность представляет собой их вещественный материал.

В Северской земле археологическими раскопками обнаружен был ряд селищ, как, например, громадное селище, тянущееся почти на полтора километра под Черниговом на месте летописного «Ольгова поля», где стоит село Льгов или, как его иногда называют старожилы, Ильгов. На нем обнаружено было до 100 курганов. На территории селища найдены бусы, пряслица, черепки, стремена, топоры, куски железа и остатки какой-то стены.[378] Селище было обнаружено и под Любечем на урочище «Васьково поле».[379] За последнее время особое внимание уделил исследованию северянских селищ, совершенно правильно отмечая их громадное значение для исторической науки, Ю. Виноградский, раскопавший несколько селищ в окрестностях Сосницы. Так, им были обнаружены: 1) древнее северянское становище IX–X вв. на о. Буримка, в пяти километрах от Десны на месте неолитической стоянки, 2) селище Ильминово, расположенное у болота между Сосницей и Березною («Полесье»), без каких бы то ни было признаков рва и вала (из находок характерны бусы, ножики, черепки, застежки, куски олова), и 3) селище «Баба», со следами неглубокого рва и вала и почти с тем. же инвентарем, что и в Ильминове.[380] Окрестности Курска усеяны селищами, но вещественные памятники их мало исследованы. Наиболее характерным является селище по р. Сейму, на холме, невдалеке от города. Там была обнаружена посуда зливкинского типа с отпечатками хлебных зерен.[381] Последние два селища в Сосниччине, Курские селища и Олегово поле представляют собой уже типичные открытые поселения-деревни, тяготеющие к окрестным городам. Землянки, характерные для VIII–IX вв., постепенно уступают свое место деревянным избам. Следы последних обнаружить, понятно, очень трудно, но именно отсутствие в поселениях землянок указывает на распространенность среди населения изб. О том, как «рубили» городки и отдельные строения из дерева в те древнейшие времена, мы имеем указания письменных источников.[382] Население все еще жмется к речным долинам, но постепенно начинает отходить от рек и водных бассейнов и связанных с ними старых городищ. Последние пустеют, превращаясь лить в убежища, в которых время от времени скрывается население окрестных поселений-деревень. Выделение малых семей способствует появлению хуторов, заимок, выселков, но следы их открываются лишь случайно, и отсутствие каких-либо внешних признаков их существования не дает возможности организовать систематическое их изучение. Отдельные случайные находки, небольшие группки захоронений — вот часто единственные следы подобного рода формы общественного быта. Таким образом, древние городища, укрепленные и расположенные главным образом по высоким берегам рек, в период разложения рода и возникновения феодальных отношений, в силу изменившихся социальных отношений населения, теряют свое значение, пустеют, и только известная часть их вследствие целого ряда причин (удобного местоположения в торговом и политическом отношении и т. п.) превращается в феодальные города различных размеров и значения. Старое городище в таких случаях служит базой для возникающего города. Наряду с развитием производительных сил в области сельского хозяйства и усовершенствованием земледельческой техники, огромную роль в разложении родового общества на высшей стадии варварства играло общественное разделение труда, отделение ремесленной деятельности от сельского хозяйства.

«С разделением производства на две крупные основные отрасли, земледелие и ремесло, возникает производство непосредственно для обмена, товарное производство, а вместе с ним и торговля, не только внутри племени и на его границах, но уже и заморская. Имущественные различия между отдельными главами семей разрушают старую коммунистическую общину большой семьи везде, где она еще сохранилась. Отдельная семья становится хозяйственной единицей общества».[383]

«Когда же в общину проникло разделение труда и члены ее стали каждый в одиночку заниматься производством одного какого-нибудь продукта и продавать его на рынке, тогда выражением этой материальной обособленности товаро-производителей явился институт частной собственности», — указывает В. И. Ленин.[384]