Очерки истории Руси до монголов

Болгары, ободренные союзом с греками, решили не пускать его к себе. Воины, оставленные им, были истреблены, вероятно, во время его отсутствия. Надо было вновь покорять всю страну, как будто бы она и не была покорена прежде. Но Святослава ли удержат препятствия? Он устремился на приступ к Переяславцу. Собравшись со всеми своими силами, болгары вышли к нему навстречу из города. Началась ужаснейшая сеча, и победа склонялась уже на сторону неприятелей. «Братья и дружина, – воскликнул Святослав, – пасть приходится нам здесь, ударим мужески». Сеча возобновилась с новым ожесточением, и к вечеру одолел Святослав, взял город копьем и пленил там двух сыновей покойного царя. Потом прошел он огнем и мечом по всей Болгарии, мстя за неожиданную, враждебную встречу. Говорили, что он в Филиппополе пересажал на кол несколько тысяч человек и таким образом посеял всюду страх и ужас, заставил всех покориться себе снова.

Между тем в Византии произошла новая перемена. Иоанн Цимисхий, знаменитый полководец греческий, свойственник царский, умертвил несчастного Никифора, в заговоре с его супругой, и взошел на окровавленный престол. Столь же деятельный, благоразумный и еще более, может быть, храбрый, нежели его предшественник, он разделял его мнение, сколь опасно для Греции соседство Святослава, но на первое время у него было слишком много забот. Голод в империи, нападение аравитян на Антиохию, заговоры родственников Никифора связывали ему руки. Со Святославом он желал обойтись пока без войны: отправил к нему посольство вручить богатые дары и объявить, чтобы он, исполнив желание императора Никифора и получив награду, оставил Болгарию, принадлежащую империи, и возвращался благополучно в свое отечество.

«Выкупите у меня прежде все взятые мною города, – отвечал Святослав, окрыленный победами и завоеваниями, – выкупите ваших пленников, заплатите золотом за Болгарию, и я оставлю ее, а если не хотите, то нет вам мира».

Греки напоминали ему судьбу отца его, Игоря, который за нарушение договора был разбит на Черном море, так что вместо десяти тысяч судов, с которыми пришел, должен был уйти только на десяти, с известием о собственном поражении, и наконец погиб ужасной смертью от древлян в наказание за свою алчность. «Такая же участь грозит и тебе, – сказали они в заключение, – если все греческое войско двинется против тебя из Константинополя».

«Мы сами придем к вам прежде вашего, – отвечал Святослав, – раскинем шатры свои пред вратами вашей столицы, обнесем город крепким валом, – и тогда выходите на битву. Мы покажем, что мы не малые дети, которых можно напугать угрозами, и увидим, кому достанется победа».

И немедленно, умножив свое войско болгарами и уграми, Святослав двинулся вперед и перешел Балканские горы. Отряды его рассыпались повсюду и опустошили Македонию, Фракию до Адрианополя, хотя некоторые иногда и терпели поражение.

Цимисхий, желавший переговорами только выиграть время, встретил здесь Святослава с многочисленным, в несколько раз большим войском. Русское войско изумились такому неожиданному множеству неприятелей и устрашилось. Святослав сказал: «Нам некуда деться! Волею и неволею мы должны сразиться. Не посрамим земли Русской и ляжем здесь костьми. Мертвым срама нет, а если побежим, то не спасемся, а срам примем. Станем же крепко. Я пойду впереди! Если голова моя упадет, то промышляйте о себе». Воины воскликнули в ответ: «Где твоя голова упадет, там и наши», – и бросились все на неприятеля с отчаянной решимостью. Произошла ужаснейшая битва, длилась она долго, и Святослав победил. Греки бежали.

Упоенный победой, он пошел вперед, «воюя и грады разбивая», и уже «за малом бе не дошел Царягорода».

Цимисхий не мог противиться более: ему надо было, во что бы то ни стало, не допускать Святослава до столицы. Он просил мира, осыпал его дарами, соглашался на все его требования, давал дань на все войско. Святослав со своей стороны мог также желать скорого мира, потому что потери его были значительны и у него уже недоставало сил для продолжения своих завоеваний, покорения или удержания столицы. Он принял предложение. «Сколько у тебя воинов, – спросили греки, – на которых мы должны принести дань?» «Двадцать тысяч, – отвечал Святослав, хотя у него было только десять, – и прирече десять тысящ». Сверх того взял он дань и на убитых, в пользу их родственников, и, обольщенный, усыпленный врагами, возвратился в Переяславец «с похвалою великою», в полном убеждении, что от греков опасаться ему нечего.

Но Цимисхий и не думал мириться со Святославом. В плодовитом уме своем он уже решил гибель русского князя, который слишком понадеялся на свою храбрость и на свое счастье, не оставлявшее его доселе, ослепился успехами и предался неосторожности, свойственной его племени.