Очерки истории Руси до монголов

Лишь только удалился Святослав, как император начал готовиться к новому решительному походу. Всю зиму с величайшей деятельностью продолжались приготовления. Он призвал все греческие войска, бывшие в Азии, снарядил флот, собрал множество запасов и, с наступлением весны, при первой возможности отправил триста судов в устье Дуная, для содействия сухопутному войску, которое немедленно двинулось к Балканским теснинам, оставленным неосторожным Святославом без всякой охраны. Полководцы Цимисхия боялись этого пути, на котором погибло столько войск греческих среди войн их с болгарами. Но Цимисхий, узнавший через лазутчиков о малочисленности дружины Святослава, настоял на своем намерении; он опасался, чтобы русские, узнав о его походе, не заняли выгодных ущелий, и искал успеха в скорости.

Греки прошли Балканы без всякого препятствия и внезапно появились у Переяславца. Русь упражнялась перед городом в воинских движениях. Хоть и изумленные таким нечаянным нападением, но схватились они за оружие и бросились на греков. Из города подана им была помощь, и победа долго склонялась на ту или другую сторону, пока Цимисхий не пустил на них свою отборную конницу, состоявшую из так называемых бессмертных латников, и привел их в совершенное замешательство, тем более что они, сражаясь всегда пешими, не привыкли к действиям с конницей. Они должны были отступить и запереться в городе. Калокир, бывший в Переяславце, бежал ночью к Святославу, стоявшему в Силистрии, известить его о новой войне.

На другой день неутомимый император атаковал снова. Русь ожидала его на стенах. Всеми силами старались они защититься: бросали копья, стрелы, камни. Греки, ободряемые примерами храброго своего вождя, успели, наконец, приставить лестницы, взобрались на стены и принялись колоть русских, которые принуждены были искать спасения на царском дворе, обнесенном оградой, где обыкновенно хранилась казна, но не успели затворить одних ворот. Греки вбежали за ними. Произошла новая битва, и враги были, наконец, отражены со значительной потерей. Цимисхий велел зажечь здание. Когда пламя распространилось повсюду и держаться не оставалось возможности, русские выскочили, выстроились на открытом месте и хотели еще сражаться… Они все были переколоты, кроме предводителя своего, храброго Свенельда, который спасся с немногими товарищами к Святославу.

Цимисхий, не давая опомниться, пошел вперед.

Тяжело было Святославу думать о взятии Переяславца, а за ним и других болгарских городов, сдававшихся грекам, но он не думал смиряться, он надеялся еще раз победить греков и вышел навстречу Цимисхию. А в наказание измены болгар он собрал до трехсот лучших граждан и приказал отрубить им головы: многие, скованные, были заключены в темницы.

Уже недалеко от Силистрии сошлись соперники, и началось сражение. Русь дралась отчаянно. Как бешеные бросались они на греков, но греки не уступали. Победа долго оставалась нерешенной, пока, наконец, стремительный удар конницы не решил дела опять, и русь возвратилась в город.

Всю ночь слышен был стон в Силистрии: русские оплакивали своих товарищей, павших в бою, и дикие вопли их разносились далеко по окрестностям, как слышали греки и свидетельствуют очевидцы между их летописцами.

Цимисхий расположил стан поблизости, укрепившись рвом и валом. На другой день повел он свое войско на крепость. Русские отразили приступ, еще более, к вечеру они сделали вылазку на конях, но, не умея управляться с ними в сражении, были опрокинуты и возвратились в город без значительного успеха.

Между тем на Дунае показались огненные греческие суда, о которых на Руси хранилось такое страшное предание. В страхе потерять свои утлые челны порознь, русские тотчас собрали их вместе и поставили в ряд под стеной, омываемой Дунаем. Несколько раз пытались они делать вылазки, иногда уступали, но не показывали никакой робости и не щадили никаких трудов, оставаясь иногда по целым дням и ночам на поле сражения. Даже женщины, так называемые щитоносицы у норманнов, сражались в их рядах столь же храбро, как и мужчины, и тела их часто находимы были между убитыми. В плен русские никогда не сдавались и в минуту опасности поражали себя сами мечом, избегая рабства на том свете, ибо, по их мнению, всякий пленник должен там служить своему господину.

Однажды удалось им убить у греков одного знаменитого вождя, которого они, по блистательным доспехам, сочли было за самого императора. Возвратясь в крепость, они вонзили отрубленную голову на копье и выставили на башне, смеясь над греками. Больше всего хотелось им истребить стенобитные орудия, причинявшие им много вреда, но тщетно: греки мужественно их охраняли.