Очерки истории Трапезундской империи

На противоположной стороне от описанной фигуры находилось другое изображение, по-видимому, также аллегорического или мистического значения. Здесь также нужно различать архитектурную обстановку и вложенную мастером мысль в композицию. Что касается первой, то прежде всего нужно считаться с горницей, изображающей сошествие Св. Духа, если противоположная посвящена тайной вечере; под этой горницей, совершенно как в первой, описанной выше композиции, находится, полукруглая ниша, ведущая в помещение с темным фоном, окруженное бахрамой растительного орнамента. В середине представлены две фигуры вполоборота одна к другой; в приподнятых руках одной и в правой руке другой фигуры находится свиток, напоминающий те свитки, что изображены на развернутом полотне противоположной композиции. Обе фигуры в живом обмене словами, о чем свидетельствуют жесты и приподнятые руки.

При некотором внимании легко заметить, что в одном изображении нужно видеть парадное одеяние, в другом простое, принадлежащее нижнему чину дворцового ведомства. Это легко свидетельствуется как головным бором, так и верхней одеждой: широкий фиолетового цвета плащ до колен, или далматика, под ним узкий хитон с длинными рукавами у одного и просто зеленый хитон, опоясанный темным поясом, у другого; цветной материи околыш с белым верхом как головной убор одного и род чалмы, т. е. широкий плат, обвязанный вокруг головы, у другого.

Указанные аллегорические изображения заслуживают внимания и объяснения по связи с другими подобными же памятниками. Не расширяя пока наблюдений вне круга трапезундских памятников, обращаемся прежде всего к рукописи Публичной библиотеки в Ленинграде, происходящей из Трапезунда, на которую мы указывали в другом месте [168]. В ней находятся две миниатюры, могущие идти здесь в сравнение: сошествие Св. Духа и тайная вечеря. Что касается первой, то в ней все 12 апостолов, по евангельскому сказанию, собраны в горницу и сидят за столом полукругом или скобой. Ниже и, по-видимому, вне храмины множество мужей и жен; из них некоторые стараются подняться в горницу, где находятся апостолы, над коими Дух сходит в виде солнечных лучей. Под горницей пещера или ниша на темном фоне, о значении которой высказываются различные соображения.

Что касается композиции тайной вечери, то она, по внешней архитектурной идее, вполне подходит к столу, описанному у Константина Порфирородного, с возлежанием участвующих в пиршестве. Христос изображен отдельно и простирает правую руку; точно так же и апостолы изображены с простертыми руками для принятия евхаристии. Затем обращает на себя внимание темный фон в середине композиции, или ниша, у которой стоит муж в белой одежде, касающийся правой рукой чаши, украшенной жемчугом. В чаше находится предмет, который, однако, трудно определить. Нет сомнения, что как композиции в колокольне Св. Софии, так и миниатюры в рукописи трапезундского происхождения должны быть истолкованы с одной и той же точки зрения.

Н. В. Покровский дал широкую постановку теме, которая нас здесь занимает, в своем известном издании «Евангелие в памятниках иконографии». В IX главе у него представлен большой материал для изучения композиции сошествия Св. Духа, в связи с которой находится изображение царя с раскрытым платом, или убрусом. У Н. В. Покровского выдвигаются два положения по отношению к этой композиции. В более древних памятниках вне храмины, где собрались апостолы, изображается толпа народа или даже разных племен, между коими фигура царя; в позднейших же памятниках, греческих и русских (XV–XVIII вв.), группа народов (, ) отпадает, и вместо того ставится под триклинием, или палатой, в полусфере на темном фоне, старец в царском облачении с убрусом. Второе положение Н. В. Покровского состоит в том, что «космос» или фигура с убрусом составляет исключительную принадлежность композиции сошествия Св. Духа.

Н. В. Покровский, пытаясь объяснить появление фигуры с убрусом из самих иконографических памятников, едва ли подвинул вперед объяснение проблемы, которая все же остается недостаточно понятной. И что всего любопытнее — почему арка или полукруглая ниша на темном фоне, которая должна идейно изображать внутреннее помещение, приурочена лишь к композиции сошествия Св. Духа? Почему не остановила внимания исследователя хотя бы у него же данная [169]миниатюра лицевого акафиста в Петербургской дух. академии, рис. 225, где изображены Богородица, подле нее спящий младенец и внизу арка на темном фоне, и в ней царь в далматике с убрусом? И не следует ли отказаться от предположения, что изображение пещеры или арки с фигурой или фигурами имеет связь единственно с композицией сошествия Св. Духа? Если же исходная мысль неверна, т. е. если занимающая нас подробность не составляет принадлежности одной композиции, а распространяется на другие, то несомненно и то, что к объяснению ее нужно подходить иначе, и, значит, стоящая перед нами проблема не решена.