Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России

Когда пароход пристал, мне достали извозчика, и я поехал к себе на квартиру. Первое, что меня поразило, – это Крещатик. Во всех окнах квартир, гостиниц, магазинов были выставлены иконы. Иконы украшали окна и заведомо еврейских магазинов (как, например, Маршака и других). Ясно, что по Киеву прокатилась волна еврейского погрома. Вот Университетская Круглая, где жил я в доме № 9. Та же картина: всюду в окнах иконы, иконы и в окнах моей квартиры.

Открывший дверь денщик, а затем и пришедшая гувернантка рассказали, что они пережили два тяжелых дня, когда по улицам бродили шайки погромщиков и под предлогом еврейского погрома громили все и всех.

После манифеста 17 октября прекратились забастовки железной дороги и телеграфа. Жизнь постепенно стала входить в нормальную колею, хотя вспышки революционного движения были еще по временам сильные и затянулись, захватив и часть 1906 года; но революционные вспышки происходили после октябрьского периода 1905 года преимущественно на окраинах: в Сибири, Туркестане, на Кавказе. Неспокойно было и в бассейне Волги.

Я не буду касаться описания революционного движения 1905 года во всем его объеме. Все это многократно описывалось и известно всем. Я отмечу лишь, что если революция 1905 года не удалась руководителям революционного движения, то заслуга в этом не твердого курса правительства, которое совершенно растерялось, выпустило управление страной из рук и своей неустойчивостью скорее способствовало развитию революционного движения, а заслуга в ликвидации революционного движения всецело относится к решительности отдельных военачальников, которым поручалась ликвидация революционных вспышек и которые были совершенно предоставлены самим себе, а также тому, что армия в своей массе и корпус офицеров остались лояльными и верными присяге.

Чтобы не быть голословным, укажу ряд примеров. Восстание в Кронштадте внесло панику в петербургские верхи. Подавлено оно было и быстро ликвидировано Николаем Иудовичем Ивановым (был комендантом крепости). Его решительные действия в Кронштадте в значительной степени способствовали его дальнейшему выдвижению на пост командующего войсками Киевского военного округа, а затем на пост главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта во время мировой войны и генералом Щербачевым¹⁵⁴ (если не ошибаюсь, он был в это время командиром лейб-гвардии Финляндского полка). (Решительные действия Щербачева, по существу человека далеко не талантливого, способствовали и его выдвижению сначала на пост начальника Академии Генерального штаба, а затем способствовали его дальнейшей блестящей строевой карьере.)

Крестьянские восстания в Латвии и Эстонии приняли крайне угрожающий характер, но были быстро ликвидированы блестящими и решительными действиями нескольких кавалерийских начальников (Свиты Е. Вел. Орлов в том числе).

Восстание в Москве, когда все московское начальство совершенно растерялось (например, начальник дивизии со своим штабом, переодевшись в штатское платье, скрывались где-то на окраине Москвы), было подавлено Свиты Е. В. генерал-майором Мином¹⁵⁵, прибывшим в Москву с командуемым им лейб-гвардии Семеновским полком (кажется, в составе трех батальонов). Генерал-майор Мин в один день ликвидировал Московское восстание и, восстановив твердую власть, вручил ее в трепетавшие, но вновь ставшие твердыми руки местных властей.

Восстание в Севастополе, принявшее чрезвычайно серьезный характер, было ликвидировано генералом бароном Меллер-Закомельским¹⁵⁶, ставшим во главе Белостокского полка и поведшим его на штурм морских казарм.

Восстание в Харькове было подавлено благодаря энергии, проявленной авантюристом и самозванцем N. (фамилию его, к сожалению, не помню), прапорщиком, призванным из запаса.

Этот случай стоит того, чтобы его описать.

В Харькове, где гарнизоном стояли части отмобилизованной, кажется, 51-й пехотной резервной дивизии (части X армейского корпуса были на полях Маньчжурии), вспыхнул бунт (это было, если мне память не изменяет, осенью 1905 г.). Начальник гарнизона (он же начальник 51-й пехотной дивизии) генерал-лейтенант Синицкий был человек очень умный и вообще очень решительный. Но. был большой дипломат, и колеблющиеся настроения верхов отразились на его решительности. Я не сомневаюсь в том, что если бы в Харькове вспыхнул бунт среди какой-нибудь воинской части или восстали рабочие какого-либо завода или железнодорожных мастерских, Синицкий без всяких колебаний и очень решительно его подавил, не боясь, как бесспорно смелый человек, рискнуть и лично собой. Но восстание вспыхнуло среди студентов местного университета, к которому примкнули группы воспитанников других учебных заведений и группы харьковской интеллигенции. Характер восстания был не грубо бунтарским, а чисто политическим, с выдвижением всяких либерально-политических требований.