Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России

Я глубоко убежден, что Донской атаман генерал Краснов, входя в соглашение с немцами, вел двойную игру и, страхуя Дон от всяких случайностей, лишь временно «по стратегическим (как он выразился) соображениям», хотел присоединить к Дону части соседних губерний. Конечно, в его письме к германскому Императору и в сношениях с германским командованием есть много такого, чего даже при создавшейся обстановке нельзя было писать; его отношение к командованию Добровольческой армии зиждилось не на государственных соображениях, а на личных антипатиях или, может быть, на желании играть первую роль; но все же чувствовалось, что он, в конце концов, не отделяет Дон от России и на борьбу с советским правительством пойдет до конца и поведет за собой Дон.

Кубанские же «самостийники» явно отмежевывались от России. Чувствовалось, что после освобождения от большевиков Кубанского края присутствие в нем Добровольческой армии будет для этих деятелей стеснительным и нежелательным.

Было совершенно очевидно, что при существовании самостоятельного войска Донского кубанские деятели захотят обособиться от командования Добровольческой армии; кроме того, было опасение, что члены Кубанского правительства захотят совершенно обезличить войскового атамана.

Но генерал Деникин верил в разум Кубанского казачества, ведущего такую решительную борьбу с большевиками, и надеялся, что Кубань не пойдет по пути самостийности.

Утром 3/16 августа генералом Деникиным было лично составлено письмо на имя Кубанского атамана, в котором указывалось, что обстановка требует, чтобы атаман являлся полноправным главой казачества, независимым ни от правительства, ни от законодательной рады; что командование Добровольческой армии не будет вмешиваться во внутреннее управление краем, но что Кубанские части всецело должны быть подчинены командованию армии и что вопросы общегосударственного значения будут объединены общей правительственной властью (точного содержания этого письма я не помню и передаю по памяти суть его содержания).

Около 12 часов наш поезд подошел к вокзалу Екатеринодара. Через несколько времени генерал Деникин вышел на вокзал, где его приветствовали представители города, и после краткой речи он передал составленное им письмо атаману Кубанского казачьего войска, полковнику Филимонову.

4/17 августа состоялся торжественный выезд в город генерала Деникина в сопровождении Кубанского атамана и Кубанского правительства. Генерал Алексеев приехал в Екатеринодар 5/18 августа.

Из территории, не входящей в состав казачьих областей, командованию Добровольческой армии была подведомствена только часть освобожденной Ставропольской губернии; при штабе армии была образована небольшая гражданская часть. Генерал Деникин поручил мне ведать гражданскими вопросами.

Вскоре после занятия Екатеринодара был освобожден от большевиков Новороссийск и вслед за этим Черноморская губерния, которая и вошла в ведение командования армии.

Хотя таким образом в управлении командования армии оказалась очень незначительная территория и не предвиделось, что она скоро значительно увеличится (так как подлежавшие освобождению от большевиков районы Северного Кавказа почти полностью входили в состав Кубанского и Терского казачьих войск, а следовательно, подлежали управлению казачьих правительств), но с места возник ряд самых серьезных вопросов, от правильного разрешения которых зависело многое. Ошибки в принципиальном разрешении вопросов гражданского управления, особенно связанных с частной собственностью, и в установлении самоуправления (городского и земского), связанного с выборным законом, грозили очень серьезными последствиями.

Я доложил генералу Деникину, что разрешать эти вопросы кустарным способом, людьми, которые в этом мало понимают, невозможно; что я лично считаю себя совершенно неподготовленным для правильного их разрешения и считаю необходимым, чтобы при генерале Алексееве было образовано совещание по гражданским делам и были образованы соответствующие отделы по гражданскому управлению.

Генерал Деникин с этим вполне согласился, и по этому вопросу была подана генералу Алексееву особая записка.

Приехавший по вызову генерала Алексеева в Екатеринодар генерал А.М. Драгомиров, назначенный помощником Верховного Руководителя Добровольческой армии, при участии бывших в Екатеринодаре нескольких общественных деятелей составил Положение об Особом Совещании при Верховном Руководителе, которое и было утверждено генералом Алексеевым 18/31 августа 1918 года.

Главнейшие основания Положения были следующие: