Очерки кавалерийской жизни

– Когда позволите? – поспешил осведомиться поручик.

– Когда хотите, все равно… По вечерам только я обыкновенно в опере или во французском театре, ну, а потом, конечно, заедешь в какой-нибудь кабачок, вроде Бореля или Татар, поужинать… Я, знаете, люблю, – говорил Шмец несколько небрежным тоном и как-то все поеживаясь да поводя плечами, – эдак легкий ужин со стаканом доброго винца. А самое лучшее – приходите ко мне завтракать, – предложил он, – я завтракаю обыкновенно дома, в двенадцать часов… Мы закусим и потолкуем за доброю сигарой… Да вот что: приходите завтра – мой адрес известен редакции, а впрочем – вот моя карточка. Ровно в двенадцать вас будет ожидать уже сочный кусок ростбифа. Мой повар готовит недурно – по крайней мере, я им пока доволен.

Последние слова свои господин Шмец произносил уже в дверях, возвращаясь в кабинет редактора, где все еще жарко спорила и кричала о чем-то компания сотрудников. Он считал, что достаточно уже обласкал представленного ему офицера и что аудиенция его с ним продолжалась тоже достаточно.

– Ну что, каково я подличал? – спросил Болиголова у редактора, когда наконец все литераторы разошлись.

– Отменно хорошо! – похвалил тот. – Я даже и не ожидал от тебя такого искусства. Теперь, брат, почти уже можно сказать, что дело в шляпе.

– Да, но, однако, он ведь и не заикнулся про дело-то.

– Мм… Видишь ли, он вообще об этой материи больше помалкивает, но это, в сущности, ничего не значит, и ты можешь быть совершенно покоен. Отправляйся к нему завтракать, но только ровно к двенадцати – не проспи и не прошалберничай! Он человек аккуратный и по этому же качеству судит о степени благонадежности своих клиентов.

– Да ты, голубчик, говорил ли с ним, предупредил ли его как следует? – озабоченно спросил поручик. – Меня все сомнение берет, что о деле-то он ни полслова.

– Эх, любезный друг! – махнул рукой редактор. – Уж раз завтракать пригласил и сам время назначил, так, стало быть, и говорил, и предупредил – не беспокойся! Приглашение к завтраку прямо означает, что дело твое на хорошей дороге. Без того, поверь, не пригласил бы!

И обнадеженный поручик успокоился до завтра. А вечером опять-таки застал он в своем номере терпеливо ожидавшего Ицку.

– Н-ну, и сшто? – спросил Ицка по-вчерашнему.

– Завтра! Завтра, майн аллерлибстер Ицка!

– Алеж зжвините, и вчора било зжавтра, и зжавтра стало вже сшиводню, а ви изнов мине говоритю «зжавтра»…

– Ну да: мне говорят «завтра», и я тебе говорю «завтра».

– Так. То зжавтра?.. И то вже будет за виерно?

– Надеюсь, наверное.

– Н-ну, то хай будет так. До сшвиданью вам, гасппшдин сперучник. Сшпите!