Очерки о биологах второй половины ХХ века

В результате этих событий профессор Л. А. Зенкевич не смог взять в аспирантуру свою выпускницу Наталию Ляпунову после оконча ния ею факультета в 1959 г. Партийное бюро факультета не позволило этого сделать. В Московском городском архиве хранится протокол партбюро КПСС биофака с этим решением[4]. По этой же причине профессор С. Е. Северин отказался брать в аспирантуру Льва Киселёва. С. Е. Северин прямо сказал, что партбюро – против, и он не может ослушаться. Однако Л. А. Зенкевич рекомендовал Н. Ляпунову на Физический факультет МГУ, где в 1959 г. открылась кафедра биофизики, и она в течение восьми лет с успехом преподавала там общую биологию. Ныне она – профессор, доктор биологических наук, руководит лабораторией в Медико-генетическом научном центре РАМН. Льва Киселёва с удовольствием взял на работу академик В. А. Энгельгардт. В постсоветское время Лев Львович Киселёв был избран академиком РАН, был главным редактором академического журнала «Молекулярная биология», руководителем Госпрограммы «Геном человека», заведующим лабораторией и ветераном Института молекулярной биологии имени В. А. Энгельгардта РАН. Увы, Лев Львович преждевременно скончался в 2007 г. на 71-м году жизни.

Преподаватели и сотрудники факультета

Я помню почти всех, кто нам преподавал, всех сотрудников кафедры, которую заканчивал, и некоторых сотрудников других кафедр.

Несмотря на извращение образования в области генетики и связанных с ней дисциплин (теории индивидуального развития, теории эволюции, «непавловской» физиологии и др.), учёба на биофаке дала мне знание тех основ зоологии, ботаники, микологии, биохимии, физиологии и эмбриологии животных и растений, которые помогли потом осваивать новые разделы биологии, новые понятия, новые идеи, новые методы в быстро развивавшейся науке XX века.

Биофак 50-х годов обладал настолько квалифицированным профессорским составом на тех кафедрах, которых не коснулись непосредственно решения сессии ВАСХНИЛ 1948 г., что небольшая группа активных, но малообразованных (за исключением перебежчика Н. И. Фейгенсона) «мичуринцев», не смогла перестроить весь факультет на антинаучный лад. Классическая биология «догенетической эпохи», т. е. биология 30-х и 40-х годов, преподавалась в 50-е годы на биофаке с блеском. Я называю биологию тех годов «догенетической», ибо классическая моргановская генетика даже в 30-е и 40-е годы медленно проникала в сознание ботаников, зоологов, физиологов и биохимиков. Она быстрее прививалась среди цитологов-кариологов, эмбриологов, эволюционистов, т. е. тех, кто непосредственно соприкасался с проявлением наследственности, и они пострадали от решений сессии ВАСХНИЛ больше всего.

Даниил Александрович Транковский. В 1951–1956 гг. – доцент кафедры высших растений, позднее – профессор. Снимок 1990-х годов (из архива кафедры высших растений МГУ).

В годы студенчества на Биофаке для меня почти не было неинтересных предметов. Знать все зоологические дисциплины я считал для себя обязательным, так как собирался заниматься сравнительной физиологией животных и считал необходимым знать весь животный мир. А ботанические дисциплины я воспринимал как подарок, как возможность получить действительно университетское (универсальное) образование. К счастью, я не упустил эти дисциплины, и они мне очень пригодились в научной работе.

С большим удовольствием я слушал курс анатомии растений, который читал доцент Даниил Александрович Транковский, и курс низших растений профессора Льва Ивановича Курсанова. Фигуры, лица и голоса этих лекторов помню до сих пор. Мне повезло, что малый практикум по анатомии растений вёл в нашей группе сам Д. А. Транковский. Он запомнился мне своей абсолютной интеллигентностью и приветливостью, приятно удивлял подчёркнуто уважительным отношением к студентам. Это было старомодно и красиво, и представлялось наследием университетского духа XIX века.

Помню чудаковатого Льва Мелхиседековича Кречетовича, с его теорией происхождения цветка, которая, как он утверждал, была лучше, чем теория Гёте. Он читал нам морфологию высших растений.

На летней практике нашего первого курса в 1952 г. в Чашниково впервые выступил в качестве внештатного преподавателя ботаники студент 3 курса Вадим Тихомиров (впоследствии член-корреспондент АН СССР, зав. кафедрой высших растений биофака). На практике 1952 г. он неофициально помогал доценту Николаю Николаевичу Кадену и вёл вместо него занятия в нескольких группах. Н. Н. Каден был парторгом практики и у него, как говорили, была нагрузка по «обустройству» молодой агробиостанции Чашниково вместе с проф. Б. А. Ланге (начальником практики).