Очерки о югославских информбюровцах

Опираясь на архивы государственной безопасности, Радоньич сформулировал следующие причины попадания в информбюровцы. На первое место он по традиции поставил активность советской разведки, но в отличие от Дедиера привел систематизированные числа. По данным Радоньича спецслужбы СССР и его союзников завербовали в 1948-1949 гг. 1932 граждан Югославии, в том числе 1060 человек до открытого начала конфликта323. Разумеется, к этим данным нужно отнестись с большой осторожностью, поскольку источники однозначно показывают, что в Югославии правящая партия в период конфликта развязала самую настоящую «охоту на ведьм», а фантазия «органов» в таких условиях имеет свойство разрастаться. Да и в любом случае в общей массе информбюровцев предполагаемые агенты СССР находятся в меньшинстве. На второй позиции у Радоньича – догматизм и карьеризм. На третьей – следование авторитету «высокопоставленных партийных и государственных функционеров и других влиятельных лиц». На четвертом месте – недостатки пропагандистской работы КПЮ по разъяснению причин конфликта. На пятом оказалось воздействие той чрезвычайно трудной международной обстановки, когда Югославия по инициативе СССР была ввергнута в состояние международной изоляции. Те исключительные трудности, которые пришлось преодолевать Югославии в это время, болезненно отражались на ситуации внутри страны и у многих вызывали неверие в победу. Как следствие рождалось предложение отказаться от противостояния с СССР. Шестая причина – аграрная политика КПЮ, сопровождаемая все большим насилием в отношении крестьян. Седьмая причина связана с сектантской политикой правящей партии, когда в информбюровцы записывали тех, кто на самом деле ими не был. Восьмой фактор – активность сил буржуазной реставрации, которые пытались использовать советско-югославский конфликт для свержения режима. Наконец девятая причина специфически черногорская – вера большинства черногорцев в общность своей судьбы с Россией324.

Следует оговориться, что Радоньич нигде не утверждает, будто его перечень причин построен в порядке их значимости или количественного веса. Потому перед историками встает задача выявления данной иерархии, и спустя почти 30 лет она все еще остается нерешенной. Но как бы то ни было, Радован Радоньич впервые попытался дать социальные мотивы поддержки информбюровского движения.

Впрочем, историки, писавшие на эти темы во второй половине 1980-х гг., оценки Радоньича обычно игнорировали. Такой маститый югославский историк как Б.Петранович в своей обобщающей истории Югославии повторил утверждение Радоньича о вербовочной активности советских спецслужб, затем рассказал об информбюровцах исключительно как о жертвах, а проблему социальных корней просто обошел стороной325. Известный югославский журналист и политический обозреватель Д.Маркович в 1987 г., хотя и делал акцент на невиновности большинства информбюровцев, тоже продолжал поддерживать старую версию о предательстве и их вербовке, правда, уже не утверждая, что она состоялась до начала конфликта326. К тому времени Маркович уже был знаком с новыми исследованиями историка Б.Ковачевича, которые позволяли по-иному увидеть феномен информбюровцев. Но сам Маркович ограничился лишь характеристикой исследований Ковачевича как «интересных» и, по сути, согласился лишь с одним из его утверждений – среди информбюровцев было много догматически мыслящих людей327.

На сегодняшний день наиболее полно проблему социальных корней информбюровского движения исследовал именно черногорский историк Б.Ковачевич. Впервые он сформулировал их в середине 1980-х гг., а затем немного дополнил во второй половине 1990-х гг. Но сделал он это применительно к черногорцам и с учетом социальной, культурной и исторической специфики Черногории. Тем не менее, если отделить из его анализа собственно черногорское, получается несколько причин, толкавших людей в информбюровцы. Во-первых, это традиционная любовь к России, перенесенная на Советский Союз, и воспитанная компартией вера в непогрешимость Сталина. Во-вторых, это политика привлечения технических специалистов на руководящие должности в системе госуправления, вызывавшая недовольство кадровых революционеров. В-третьих, недовольство граждан моральным разложением партийно-государственных функционеров. В-четвертых, недовольство привилегированным имущественным положением, которое они занимали, предательством коммунистических идеалов. В-пятых, политика превращения партии в массовую, начатая после V съезда, возмущала старых партийцев, поскольку с одной стороны в партию шли карьеристы, а с другой, она как будто на деле доказывала справедливость одного из сталинских обвинений. В-шестых, насильственная коллективизация, хлебозаготовки, налоги, принудительные мобилизации рабочей силы породили в народе, особенно среди крестьян, недовольство, которое тоже способствовало появлению информбюровцев328.