Очерки о югославских информбюровцах

В самом конце 1980-х гг. научная общественность Югославии получила возможность ознакомиться с книгой диаспорного хорватского историка И.Банца об информбюровском движении. И.Банац провозглашал, что по своим корням информбюровское движение очень разнородно, но вообще склонен был сводить изучаемое явление к национальным истокам. Одна из главных идей Банца в том, что оно связано с национальными культурно-идеологическими особенностями того или иного народа Югославии. Он указывает на русофильскую Черногорию, ее партиархально-семейные традиции. Отмечает русофильство информбюровской эмиграции и ее ориентацию на сербскую культурно-историческую традицию. Еще один источник информбюровского движения он видит в недовольстве несербских национальностей утвердившимся в Югославии жестким централизмом329. Также он связывает информбюровцев с фракционной борьбой предыдущих лет. С привлечением обширного материала по истории КПЮ 1920-1930-х гг. Банац убедительно показал, что несколько высокопоставленных информбюровцев оказались не столько жертвами конфликта со Сталиным, сколько старых фракционных дрязг. Он убедительно объясняет случай Хебранга и других руководителей из Хорватии, а также из Македонии. Но эти объясненные им случаи – лишь капля в общем море. Да и в качестве основной причины фракционной борьбы он рассматривает расхождения по национальному вопросу.

По-видимому, объяснения Банца пригодны как объяснения второго порядка, помогающие выяснить, почему в разных районах Югославии и у разных национальностей этой страны информбюровское движение проявлялось с разной силой. Но ничего принципиально изменить в общих характеристиках движения эти замечания не могут. Таким образом, они скорее могут служить дополнением к оценкам Б.Ковачевича, чем их опровержением.

Подводя итог следует заметить, что основные оценки социальной природы информбюровского движения были сделаны за время существования югославской федерации или, как принято говорить в современных югославянских историографиях, второй Югославии. Эти оценки прошли период от чрезвычайно тонких объяснений высшего партийного руководства, которые так и не стали достоянием ученых, до вульгаризации, когда бытовало стремление представить информбюровцев агентами иностранных разведок и отрицать за их движением какое бы то ни было социальное основание. Югославская историография 1980-х гг. ввела в оборот новые данные, которые позволили отказаться от упрощенных штампов и вновь открыть социальную подоплеку в информбюровском движении. Однако эти достижения остались неразвиты в первую очередь из-за недоступности важнейших источников. Тем не менее, нельзя подвергнуть сомнению, что социальные истоки информбюровского движения существовали. Впрочем, после распада СФРЮ историография не имеет по данной проблеме никаких достижений. Историки, которые работали в период существования Союзной республики Югославия (третья Югославия) ограничивались эмпирическими исследованиями информбюровской проблемы, то же самое касается сербской историографии и других региональных югославянских историографий, которые постепенно обосабливались по мере распада некогда единого государства. Проблема ждет своих дальнейших исследователей.

ИНФОРМБЮРОВСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В РЕГИОНАЛЬНОМ АСПЕКТЕ: ВОЕВОДИНА

При изучении различных социальных явлений последнее время все больше внимания уделяется их региональным проявлениям. Автор тоже не избежал подобного уклона. Так сложилось, что у автора была возможность поработать с архивными фондами Воеводины. Потому этот раздел посвящен информбюровцам данного региона.

Когда я попал в Архив Воеводины, и речи не было о доступе к каким-нибудь другим источникам, раскрывающим деятельность информбюровцев, кроме партийных документов. Документы партийного происхождения и сейчас остаются одними из важнейших источников по интересующей нас проблеме, потому что парторганизации КПЮ уделяли информбюровцам много внимания, так как считалось, что партия в борьбе с этой опасностью должна быть не менее бдительна, чем спецслужбы. Когда бдительность спецслужб посрамляла усилия партийного актива, это служило основанием для критики со стороны вышестоящих партийных органов330. Таким образом, сведения об информбюровцах эта группа дает. Иной вопрос, какие? Его мы и рассмотрим.

Для понимания административных реалий того времени надлежит отметить, что Воеводина всегда отличалась пестрым этническим составом. Поэтому на ее территории была образована автономия, входившая в состав Сербии. Ее столицей как тогда, так и сейчас был г. Нови Сад. В административном плане край делился на срезы, а срезы на общины. Аналогичной была и территориальная структура правящей партии. В Новом Саде базировался краевой комитет Коммунистической партии Сербии по Воеводине. В каждом срезе действовал местный партийный комитет. Для крупных городов, входивших в срезы, формировались отдельные парткомитеты.